Первый вывод, сделанный из их разговора, в свете новой информации воспринимался ошибочным. Это не он «видел» настроение Шторма, это тот позволил ему ощутить его.

Полковник ментатом точно не был, Валанд бы этого нюанса не пропустил, если только скрытым интуитивщиком. Оставалось одно объяснение – сила воли.

Знаменитые усы Шторма почти скрыли усмешку – тот догадался, о чем подумал в этот момент капитан третьего ранга Валанд, но только почти. Как раз, чтобы дать понять, кто в этом оркестре играет первую скрипку.

Марк подсказку принял, хоть и не выдал себя ни единым жестом. Опыт общения с контрразведкой обещал оказаться не только новым, но и весьма познавательным.

– Основную линию расследования ведет маршальская Служба. Командует группой Элизабет Мирайя, ее напарник – Виктор Шаевский.

Валанд заметил короткую паузу, сделанную полковником как раз для него, но не спешил воспользоваться.

Отчет по операции на Зерхане он изучил вдоль и поперек, оба имени были ему более чем известны. Как и то, что бывший сотрудник полковника Воронова предпочел покинуть службу безопасности и перебраться под крыло помощника директора Службы Маршалов Геннори Лазовски.

О том, что Ровер, как называли между собой Лазовски его подчиненные, фактически умыкнул Шаевского у самого Шторма, Марк сумел просчитать – мелочей, которых не успели вычистить, хватало. Вычислил и другое: в той истории было даже не двойное – тройное дно, и сидевший напротив полковник имел к этому непосредственное отношение.

Так что вопрос: кто тогда на кого работал, для него продолжал оставаться открытым, хотя Марк и склонялся к версии о размене. Мы вам – то, вы нам – другое.

Побег Исхантеля в эту схему укладывался великолепно. Контрразведке нужен был прецедент с официальным обвинением, военной разведке – вернувшийся на Самаринию тайно жаждущий власти жрец. И те, и другие получили то, что хотели. Дипломатические миссии самарянин в Союзе теперь подлежали особому контролю, а его противник благополучно, пусть и незаконно, но оказался на родине.

Методика, по которой Валанд его «взламывал», разрабатывалась специально для такого случая. Ни сам Исхантель, ни те, кому предстояло его проверять, не должны были догадаться о лазейке в разум потомка свергнутого правящего рода.

– Официально розыском занимаются приамцы, но шейх высказался за то, чтобы основную нагрузку несли именно мы.

О способе убеждения шейха Тиашина, Валанд спрашивать не стал – предполагал, что там хватало места и для лести и для банального шантажа. И не важно, что правитель сектора, грешков хватало у всех.

Для Марка сейчас было важнее другое:

– Мы – это контрразведка или О-два?

Шторм вопрос Валанда не проигнорировал, хоть тот и был уверен, что… накажет за игру не по правилам.

– Из моих там работает Горевски. – Марк на быстрый взгляд полковника отреагировал – кивнул: не помню, но знаю. – Его задача: оперативное ведение операции.

– Я подчиняюсь ему?

Валанда интересовало не столько, кто будет главным, а степень собственной свободы в рамках порученного дела. Одно, когда каждый твой шаг контролируется – такой вариант ему совершенно не нравился, другое, действовать в рамках. Даже жесткие ограничения давали возможность для маневра.

А определенный простор ему был нужен, тем более, когда удача сама шла к нему в руки.

Шаевский, Горевски, Мирайя, Ромтттез, Левицкий…

Почти два месяца для него за этими именами не существовало живых людей, лишь сухие строчки отчетов да записи. Но и этого оказывалось достаточно, чтобы понять: кроме весьма непростого взаимодействия нескольких спецслужб там было что-то еще, не вписывающееся в привычные правила и формы.

Прибрались в деле по Зерхану идеально. Вот это – слишком идеально, и стало крючком, на который он собрал всю цепочку. Допуск у Валанда был полным, да и рекомендации врачей надежно прикрывали его интерес.

Вспомнить, как бы ни хотел, он не мог – участок мозга был безвозвратно утерян, но узнать все или так и остаться в неведении, закрыв глаза на мелкие нестыковки, было в его силах.

Полет на боевых симуляторах, разрешение медиков на проведение массажа гостившей на крейсере журналистке, аварийная продувка шахты…

Что Мирайя играла совсем не ту роль, которую ей приписывали, он сообразил быстро, больше времени ушло на то, чтобы понять – какую. До конца же осознал только теперь, когда Шторм упомянул про основную линию расследования.

Схема операции на Зерхане была иной, но похожей. Элизабет – аналитик, остальные лишь обеспечивали ее нужными данными и прикрывали.

Он – тоже?

Ответ на этот вопрос Валанд знал. О событиях тех дней забыл, но ниточку себе оставил, словно предполагал, чем все может закончиться.

Пришедший на домашний ящик привет от старого друга выглядел невинно. Как дела? Давно не писал? Еще не нашел свою, единственную, которой в юности писал стихи? И, как намек на то, о чем спрашивал, четверостишье.

Литературной ценности оно явно не представляло – кто не пытался сложить в рифму рвущиеся из груди слова, когда тебе семнадцать, – но для Валанда стало ключом к созданному им же хранилищу данных.

Прощальное письмо к Элизабет было там. И запись той их ночи…

Сам Валанд сделать ее не мог, не в его правилах было коллекционировать свои победы, скорее, не успел отключить мув-контроль, а потом убрал эту часть, оставив в системе пометку о личном контакте.

– Нет! – Шторм опять был недоволен, но тут уж причина лежала на поверхности и от Марка не ускользнула. Будь воля полковника, О-два не имело бы никакого отношения к его игре. Но… кто-то решил иначе, а у Шторма не хватило авторитета добиться своего. – На Горевски только постановка цели, все остальное – твоя работа.

– Силовое прикрытие… – не столько уточнил, сколько подумал вслух Валанд.

Судьба дала ему шанс понять, вновь ощутить то, что он чувствовал к этой женщине. Увидеть ее взгляд, коснуться кожи, вдохнуть аромат…

Он не помнил ее, но не забыло тело, отзываясь на мысли, тосковало сердце, когда он вновь и вновь смотрел, как сползает халат с ее плеч…

Ему предстояло ее прикрывать, сейчас это было важнее. Если она была ему дорога…

Закончить мысль ему не удалось.

Шторм поднялся, отошел от стола, за которым сидел, почти выйдя из зоны экрана.

– Зерхан с самого начала выглядел клоакой, не позволив недооценивать себя. То, что происходит на Приаме, обманчиво воспринимается местной проблемой.

– Обманчиво? – переспросил Валанд, ничуть не сомневаясь в том, что полковник, скорее всего, прав.

Если судить по слухам, которыми Марк не гнушался пользоваться, Шторм был из тех, кто редко ошибался даже по мелочам. Не верить ему сейчас у Валанда не было оснований.