замуж не вышла. Ее избранник женился на другой, а через два месяца сбросил свою жену с балкона, так что она разбилась насмерть.

Мог старец отреагировать на мысль, подойти, ответить. Было много и других чудес.

Взаимоотношения с митрополитом Зиновием

Владыка Зиновий очень уважал старца. Уже в 1963 году, тайно от батюшки, он решил возвести его в сан архимандрита. Он поручил иеромонаху Павлину привезти в дом, где жил батюшка, облачение и митру и организовать там совершение молебна и обедницы. В назначенный день ожидали приезда митрополита. Приехав, он благословил отцу Андронику облачиться в фелонь и епитрахиль и начинать обедницу. Во время службы владыка просит подать митру, берет ее, подходит к батюшке, надевает на него и говорит: «Аксиос! Вы возводитесь в сан архимандрита». Батюшка изумился, обомлел и сказал: «Владыка, что вы сделали, я недостоин этого». В этот момент его сфотографировали.

Эта награда, однако, принесла старцу не радость, а какое-то смятение, он даже заболел. Это был первый и последний раз, когда отец Андроник служил в митре — больше он никогда ее не надевал.

Старец также глубоко почитал митрополита. «Владыка Зиновий прошел через всю жизнь и, как алмаз, не имеет ни одного пятна», — говорил он. Для него было большой радостью молиться рядом с таким архиереем, он получал великое утешение от духовного общения с ним: «Молился на Успение за всенощным бдением и литургией у владыки. Это мне Пасха. Спаси его Господи, он меня не забывает… Сколько мне радости, что Господь меня сподобляет помолиться в церкви со святителем нашим».

Однако иногда старец мог и поспорить. Например, он настоял на том, чтобы владыка рукоположил во священники отца Вениамина Селиванова, хотя тот первоначально медлил с этим. У них бывали споры по поводу того, как в данный момент применять к людям строгость церковных канонов. Отец Андроник всегда тяготел к снисхождению к человеческой немощи. Когда к нему кто-то обращался по общецерковным вопросам, он обычно направлял вопрошавшего к владыке, на личные же духовные вопросы отвечал сам.

Мог попросту протянуть владыке богородичную просфору со словами: «Надо дать чтице», — и митрополит послушно благословляет чтицу. «Владыка и старец как два послушника. Слушали друг друга, любили друг друга. Любо-дорого было смотреть на наших отцов», — вспоминали их духовные чада.

Последние дни жизни, кончина

Жизнь отца Андроника в Тбилиси была небеструдная и небезоблачная. Отношения с монахиней Евгенией, жившей в доме, во дворе которого была хижина отца Андроника, были непростые: она иногда сама распоряжалась тем, кого из посетителей к нему пускать, кого не пускать, не считаясь с его мнением. В храме он был бесприютен: комнату ему не дали — отдыхал в часовне, из которой в любой момент могли попросить, на хорах, где было неуютно. Однажды ночью в храм забрались воры, обобрали свечной ящик и сильно напугали отца Андроника. После этого он боялся ночевать в храме один. Писал: «Господь меня избавил от их рук. Я слыхал, когда они ломали решетку в окне, на меня это очень повлияло, и совсем мало соображаю, что делаю». Участие в долгих, возможно несколько помпезных архиерейских трапезах, вероятно, бывало ему в тягость.

Давали себя знать старческие немощи, болезни. В письмах он часто жаловался на здоровье, особенно на голову и ноги: «Мое здоровье все слабеет, силы уходят, еле я двигаюсь»; «Я все слабею и болею, наверно, уж и вечер близко. Господи, да будет воля Твоя!»; «Наступила уже дряхлая старость, и хотелось бы приободриться, но не тут-то было».

Была такая история. Однажды батюшка ехал в поезде со священником Павлом Косачом, служившим в храме Святого Александра Невского. Отец Андроник вышел из своего купе в туалет. Возвращается, а купе все одинаковые… И он давай стучаться в каждое: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий…»

Болезни настигали и сподвижников старца. Он писал: «Мы уже состарились. Владыка часто болеет, отец Серафим (Романцов. — Л.П.) живет только на уколах, всего его искололи. Я тоже чувствую себя неважно, живу на диете, кушаю одну гречневую кашу, очень опухаю, но да будет воля Божия на всё». Вместе с отцом Вениамином и отцом Филаретом батюшка ездил в Сухуми соборовать отца Серафима по его просьбе. Временами старец хотел переехать к нему в Сухуми. Тот не раз спрашивал у приезжавших: «Ну как там Андроник? Еще ноги-то волочит?»

Однажды старец попросил у владыки отпустить его в Жировицкий монастырь, куда его приглашали. Тот не благословил, и старец послушался. «Не моя воля», — сказал он. Батюшка часто поговаривал: «Ин тя пояшет и поведет, аможе не хощеши». Однако старец ни на что не роптал, крест свой нес как подобает христианину и, как замечал его бывший келейник отец Павлин, всегда радовался. Его также приглашали на родину родственники, но он не согласился, сказав, что от родины его могилка будет далеко-далеко.

Много лет ведя суровую и скорбную жизнь, украшенный сединами и добродетелями, отец Андроник достиг маститой старости и приближался к исходу. Он часто говорил своим духовным детям: «Вручаю вас Матери Божией. Она вас не оставит. Она вас избрала, Она и спасет вас». В письмах писал: «Может, скоро помру, то поручаю вас всех Божией Матери»; «Да хранит Она вас всех Своею милости ю от врагов видимых и невидимых».

Последней для отца Андроника стала служба 8 ноября, в день Архистратига Михаила. За литургией он причастился Святых Таин и после отдыха в часовне направился к вечерне. Его встретил католикос-патриарх Давид, который приехал посетить митрополита Зиновия. Благословляя батюшку, он сказал: «Отец Андроник, я благословляю вам во время участия в богослужениях надевать митру». «Я же схимник», — отвечал батюшка. «Я благословляю», — повторил Святейший. Вечером батюшка поехал в свою хижину. Там он рассказал духовному сыну отцу Павлину об этом разговоре, заметив: «Я нигде не надевал ее и не могу…»

На следующий день, во время чтения утренних молитв, батюшка стал говорить невнятно и сбивчиво. Вскоре у него отнялась речь: он едва сказал, что ему плохо, и его уложили в постель. У него отнялась левая сторона тела. Тяжелое состояние продолжалось около трех дней. Митрополит Зиновий ежедневно навещал его. Эти дни при нем постоянно находились его духовные дети игумен Павлин и иеромонах Вениамин. Многие думали, что он при кончине. Но после трех дней ему стало легче. При нем дежурили, сменяя друг друга, иеромонах Вениамин и иеромонах Филарет. После этого у него восстановилась речь, хотя не совсем чисто, но паралич левой стороны тела продолжался до самой кончины. Он продолжал лежать. Когда его