Но вместо того чтобы страстно отстаивать свою версию, Кирилин легко вздохнул.

— Да, наверное, вы правы. Глупо было запираться и впутывать жену. — Он с извиняющейся улыбкой взглянул на присутствующих.

Алеша насторожился. Не похоже на покаяние убийцы.

— Я действительно в тот день вернулся домой очень поздно. Или очень рано, — все тем же мягким голосом продолжал Кирилин. — Я был в гостях. И не просто в гостях, а в гостях у женщины.

Вот это да. Майор как в воду глядел. Алексей вскинул глаза на Терентьева, но тот смотрел только на подозреваемого.

— Только вы ничего такого, пожалуйста, не подумайте. Это не какой-то пошлый роман, между нами нет ничего такого! — Вот теперь Кирилин заволновался.

— А что это? — напирал майор.

— Дружба, — просто ответил тот. — Мы дружим еще с детства. В юности, конечно, была влюбленность, но она прошла. К тому же у каждого семья.

— Вам не кажется несколько странным время дружеского визита?

— Да, я понимаю. Но дело в том, что ее муж, да, если честно, и моя супруга как-то не одобряют наши отношения. А тут такой случай: он в командировку уехал, дети были в гостях у бабушки, вот мы и засиделись. Ночевать она меня, конечно, не оставила. — Алексею показалось, что Кирилин сказал это с сожалением.

— И как зовут вашу подругу?

— Этого я вам сказать не могу. — В его голосе появилась наконец твердость.

— А вы понимаете, гражданин Кирилин, что проходите подозреваемым по делу об убийстве, повторяю, убийстве гражданина Коростылева, и алиби вам сейчас нужно как никогда?

— Разумеется. — Он коротко кивнул, потом добавил после недолго колебания: — Но, поскольку я не имею к этому убийству никакого отношения, мне нечего бояться. Я верю в вашу профессиональную добросовестность и убежден, что вы найдете настоящего убийцу.

Алексей с Сапрыкиным переглянулись. Или этот тип действительно честный и порядочный человек, который ни в чем не виноват, или очень талантливый артист.

— Скажите, как вы добирались ночью до дома от своей знакомой? — неожиданно вмешался Сергей, и майор одобрительно кивнул. — В каком районе, кстати, она проживает?

Кирилин тут же взъерошился, но после секундного раздумья успокоился и все же ответил:

— В Московском. На такси у меня денег не было, я вышел на Московский проспект, и там мне повезло. Подобрал фургон, который хлеб развозил. Он меня до хлебозавода довез на проспекте Чернышевского, а уж дальше я пешком, мне там всего минут пятнадцать до дома.

— Действительно повезло. Может, вы запомнили номер машины или как зовут водителя?

— Нет, что вы, — с искренним сожалением пожал плечами Кирилин. Свел к переносице свои светлые брови, сжал губы, сосредоточенно подумал и добавил: — Знаете, он был такой небритый, в ушанке и в ватнике. И нос у него крупный, круглый такой, картошкой. И «Беломор» все время курил. Очень крепкие папиросы, в кабине дышать было тяжело.

— Что скажете, товарищи? — повернулся к молодым коллегам майор, когда за Кирилиным закрылась дверь. Так официально он к своим подчиненным обращался только в особых случаях. — Какие мысли, идеи, мнения?

— Найти водителя хлебного фургона, если таковой был, дело не сложное, — вертел в руках ручку Сергей. — А если водитель найдется, у Кирилина, можно считать, алиби.

— Не совсем, — возразил Алексей. — Коростылева убили около часа ночи. Если убийца Кирилин, он мог специально поехать после убийства на Московский проспект, а там остановить хлебный фургон и на нем доехать до проспекта Чернышевского.

— Что-то ты намудрил, — не поддержал его майор. — К чему такие сложности?

— А вот как раз к тому, чтобы алиби себе обеспечить. Был у любовницы, она живет в Московском районе, оттуда и возвращался, а кто такая эта любовница, я вам не скажу, потому как джентльмен.

— Гм. Если так взглянуть на дело, может, в этом что-то есть. Значит, так: ищем водителя фургона и выясняем личность любовницы Кирилина. И давайте-ка вызовем к нам жену Кирилина. Он говорит, что жена в курсе его детской дружбы и ее не одобряет. Вот и побеседуем, а заодно пожурим за вранье. А теперь давайте сюда гражданина Борисова, посмотрим, что это за субчик.

У Якова Леонидовича Борисова с Кирилиным было мало общего. Одет он был дорого и модно, но костюм отчего-то не красил его нескладную фигуру. Еще не успев дойти до предложенного стула, он бросился в атаку.

— Я требую объяснений! На каком основании меня, доктора наук, заместителя начальника отдела, занятого человека, таскают по каким-то допросам и заставляют часами сидеть в ожидании неизвестно чего? — Вздернутая левая бровь доктора наук нервно дрожала, руки одергивали лацканы пиджака. — Я немедленно напишу жалобу прокурору, немедленно! Какое вы имеете право?..

— Во-первых, присядьте, — спокойно прервал его Терентьев. — А во-вторых, право мы имеем. Убит человек, я и мои коллеги расследуем это дело, а вы проходите по нему пока в качестве свидетеля.

Борисов несколько успокоился и, хотя по-прежнему выглядел возмущенным, на стул все же сел и бровью дергать перестал.

Все равно впечатление он производил неприятное — то ли в близко посаженных глазах было дело, то ли просто в выражении лица. Алексею Борисов не понравился.

— А что в таком случае здесь делает этот журналист? — Борисов кивнул на сидящего слева от майора Сергея. — Я настаиваю, чтобы пресса не присутствовала при нашем разговоре.

— Это не пресса, это наш сотрудник старший лейтенант Сапрыкин Сергей Викторович.

— Ах вот как. — Губы Борисова презрительно скривились. — Вижу, вы не брезгуете никакими методами, даже откровенной ложью.

Терентьев предпочел перейти прямо к делу.

— Яков Леонидович, расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Сергеем Игнатьевичем Коростылевым.

— Можно подумать, вы этого не выяснили, — злобно фыркнул Борисов. — Мы познакомились двадцать лет назад. В архиве, где я тогда работал, убили сотрудницу. Он расследовал убийство, а я был в числе подозреваемых.

— И с тех пор вы продолжали поддерживать приятельские отношения? — максимально корректно, голосом, лишенным эмоций, уточнил майор.

— Приятельские? Боюсь, вы сильно преувеличиваете.

— А какие отношения вас связывали?

Похоже, этот простой вопрос привел Борисова в затруднение. Он принялся ерзать на стуле, зачем-то одернул свой модный клетчатый пиджак, встряхнул редкими волосами и наконец ответил:

— Мы просто несколько раз случайно встречались, не более того.

— Так случайно, что вы даже приезжали к нему на работу?

— Я к нему? На работу? Что за ерунда! С чего вы взяли? Да я вообще не имею понятия, где он работает!

Алеша уже заметил, что по причине неустойчивости нервной системы Борисов при любом замешательстве тут же повышает тон, одергивает одежду, вскидывает голову, а если она и так вздернута, дергает ею в стороны. Просто психопат какой-то. За таким не заржавеет кувалдой по голове съездить, стоит только задеть за живое.