– Привет, Степаныч! – поздоровался он.

– Здравствуй, Паша! Как дела?

– Да у меня ничего, у тебя как?

– Ох, и не спрашивай. Никогда не думал, что трезвая жизнь такая муторная.

– Это последствия долгого употребления. Пройдет время, другим человеком станешь.

– Поздно мне другим становиться. Опять запью, наверное.

– Но ты же слово дал. Или сам дал, сам взял, сам себе хозяин?

– Черт за язык потянул.

– Ну, тогда терпи. Не думай о спиртном. Депресняк скоро пройдет.

– Тебе-то откуда знать?

– Видел, как бросают!

– Видеть – это одно, а самому переживать – другое.

– Верно, но ты держись. В магазин, что ли, ходил?

– Да, Анна посылала, ей, видишь ли, молоко потребовалось, блины печь собралась. А тебя, Паша, что-то совсем не видать в последнее время.

– Работаю за городом.

– Нормальная хоть работа?

– Пойдет!

– Лишь бы платили.

– Пока не получал, но обещали неплохую зарплату. Хотя для меня любая работа пойдет.

– Ну да.

Так, за разговорами, они поднялись на второй этаж и разошлись по своим квартирам.

Павел включил свет в прихожей, сбросил туфли, прошел на кухню и тут почувствовал, что в доме кто-то есть. Интуитивно почувствовал. Кинув сигареты и зажигалку на стол, он резко обернулся, сделав шаг в сторону, и замер от удивления:

– Ты?

– Я, Паша! А ты навыков не теряешь.

– Но… откуда… командир?

Перед ним стоял бывший командир группы майор Горшков.

– Из Москвы, вестимо.

– Не понял? А чего тайком, не предупредив?

– Дело есть, которое лучше не афишировать.

– Дело? Здесь, в Переславле? Ты серьезно?

– А как думаешь, иначе стал бы забираться к тебе в хату как вор?

– И это дело касается меня?

– Тебя в том числе. Но, может, пригласишь гостя хотя бы присесть?

– Да, по ходу, гость здесь не ты, а я!

– Не преувеличивай.

– Садись.

Офицеры присели за стол.

– Как полковник Данилов? – спросил Павел.

– Привет тебе передавал.

– Ему тоже привет.

– Да вы скоро, думаю, увидитесь.

– Ничего не понимаю, ты можешь изъясняться по-русски, майор?

– Подполковник. Правда, всего два дня.

– Поздравляю. Так что у тебя за дело?

– Оно касается усадьбы, в которую ты так удачно устроился на работу.

– Усадьбы? Ты имеешь в виду Старикова? – не мог скрыть удивления Кулагин.

– А разве ты не у него работаешь?

– Тоже два дня.

– Это нам известно.

– И откуда, если не секрет?

– Не секрет… мы…

В это время в прихожей раздался звонок. Горшков вопросительно взглянул на Кулагина:

– Ты ждал кого-нибудь?

– Черт! Это тип один, привез деньги за гараж.

– А я подумал – женщина, – улыбнулся подполковник.

– Знаешь, командир, я тоже предпочел бы женщину. Открою?

– Подожди. Твой гость не должен меня видеть.

– Тогда ступай в спальню. Да туфли свои из прихожей забери.

Горшков, забрав вещи, что оставил в прихожей, прошел в спальню. А Кулагин открыл дверь:

– Ну, чего раззвонился, Корень? Я не глухой.

– А чего не открывал? Не один, что ли?

– В сортире был.

– А! Ну, куда пройдем?

– На кухню.

У Коренева был с собой кейс. Он положил его на кухонный стол, открыл, достал какие-то бумаги:

– Вот, Паша, акт купли-продажи, вот доверенность на меня, вот ксерокопия твоего паспорта, вот договор. Подписывай.

– Сначала деньги, Вася. Стулья, как говорится, потом.

Коренев выложил шесть пачек по сто тысяч:

– Пересчитай и дай расписку в получении всей указанной в акте и договоре суммы.

– Да обойдемся, фальшь ты не сунешь, тянуть по мелочи не будешь.

– Ну, тогда подписывай бумаги и напиши расписку.

– Ты спешишь?

– Да.

– А чего нет настроения? Проблемы?

– Еще какие, – вздохнул Коренев. – Какая-то сука настучала жене о любовнице, ну, та и застала нас вместе.

– Да, это серьезная проблема. И чего вас на любовниц тянет? Что теперь?

– А черт ее знает! Ну, любовница, понятное дело, отвалила, а жена грозится развестись.

– Поверь, одному тоже можно жить.

– А имущество? Оно все оформлено на нее. Мне что, после развода в общагу какую-нибудь с голой задницей переезжать?

– Это, Вася, плата за любовь.

– Да какая, к черту, любовь? Так, расслабуха.

– Не вешай нос раньше времени. Глядишь, все и обойдется.

– А! – Коренев махнул рукой. – Что будет, то будет. Следом за тобой пойду к Старикову наниматься.

– Все обойдется, Корень, женщины, они отходчивы. Ты к ней с повинной да с цветами и заверениями в любви. Мол, бес попутал, по пьянке шмара зацепила, ну, и так далее.

– Я и веду себя так, но, по-моему бесполезно. Ты не отвлекайся, подписывай.

Кулагин подписал бумаги, написал расписку.

– Не провожай! – Сложив бумаги в кейс, Коренев направился в прихожую.

– Удачи! – сказал ему след Кулагин.

Председатель кооператива не ответил, только хлопнула дверь в прихожей.

Как только он ушел, из спальни появился Горшков, и офицеры снова сели за стол.

– Может, кофе угостишь? – попросил подполковник.

– Конечно, извини, но у меня растворимый.

– У меня тоже нет кофемашины.

Кулагин поставил чайник:

– Может, ты голоден?

– Поужинаем позже, если не против, я ночую у тебя.

– Можно подумать, если я был против, то ты уехал бы.

– Не изменился. И это хорошо, – рассмеялся Горшков.

– Да времени, Макс, прошло немного. Выкладывай, что за дело привело тебя по господину Старикову?

– Давай сначала ты расскажешь мне, что там происходит.

– Расскажу, но после того, как ты скажешь, откуда в конторе узнали, что я работаю у депутата.