Неужели он и правда оставил там след и Реджи пытается его скрыть?

— Николас? — тихонько позвала Реджи, ей стало любопытно, о чем он задумался, — Значит, вы покончили с формальностями? — мягко спросил он. — А я уж боялся, что вы со мной больше не разговариваете.

— Вы хотите опять поссориться? — нахмурилась она.

— Ни в коем случае, любовь моя.

Она залилась румянцем. Почему он упорно так ее называет? Это неприлично, разве он не понимает? Но таков уж Николас.

Маркиз тепло поздравил Николаса с помолвкой, ни словом не упомянув дикую выходку, которая явилась ее причиной. По дороге в загородный особняк Гамильтонов маленькая Эми не переставая болтала. Ей не часто разрешали посещать такие вечеринки, и она была вне себя от счастья.

Как отреагируют у Гамильтонов на обрученную пару? Помолвка Николаса и Регины стала главным предметом великосветских сплетен, отодвинув на второй план тему их знакомства. Николас обратил на это внимание прошлым вечером, когда они с Региной присутствовали на званом обеде.

Гамильтоны пригласили на раут не слишком много гостей, около сотни человек, поэтому в огромном доме всем хватало места. Приглашенные сидели за длинными накрытыми столами, танцевали в большом салоне или, собравшись кучками, беседовали. Некоторые разглядывали Николаса и Регину, а большинство заинтересованно обсуждало их первую необычную встречу.

По on-dit[2], они давно собирались пожениться. Он только забавлялся с Селеной, ожидая возвращения Регины из поездки. Знаешь, они познакомились на континенте. Нет, нет, дорогая, они встретились в Гаверстоне. Он и сын маркиза — большие друзья.

— Вы слышали, о чем они болтают, любовь моя? — спросил Николас, приглашая Реджи на первый вальс. — Они решили, что мы знаем друг друга чуть ли не с пеленок.

Реджи уже слышала о наиболее забавных вымыслах от своих кузин.

— Только никому не говорите, — засмеялась она. — Иначе мои поклонники решат, что у них никогда не было шансов.

— Ваши поклонники?

— Да, сотни поклонников, которые просили моей руки. — Несколько бокалов шампанского разбудили в ней бесенка.

— Надеюсь, вы преувеличиваете, Регина.

— Ничуть, — вздохнула она, не замечая перемены в его настроении. — Если бы вы знали, как утомительно выбирать жениха из столь многих. Я уже хотела оставить эту затею… и тут являетесь вы.

— Как мне повезло!

Николас кипел от злости. Ему и в голову не приходило, что он ревнует. Он молча отвел ее в другой конец зала, где находились Маршалл и Эми, сухо поклонился и ушел в комнату, где играли в карты и где он мог достать себе нечто более крепкое, чем шампанское.

Реджи сердито нахмурилась. Сначала он дразнит ее, рассказывая сплетни об их помолвке, нежно улыбается, греет ей сердце своим янтарным взглядом и вдруг ни с того ни с сего приходит в ярость. Что с ним творится?

Она улыбалась, чтобы он не заметил, как ей больно. Ее все время приглашали танцевать, и она возобновила знакомства с молодыми людьми, которые ухаживали за нею в прошлом сезоне. Безил Эллиот и Джордж Фоулер, ее давние поклонники, наперебой уверяли ее, что жизнь потеряла для них всякий смысл, с тех пор как Реджи отдала сердце виконту Монтьету, пылко клялись, что будут любить ее до гроба. Реджи это льстило. Оба были очень популярны в свете. К тому же их внимание приятно контрастировало с грубостью Николаса.

Спустя два часа лорд Монтьет наконец решил присоединиться к невесте. Она его не видела, зато он постоянно наблюдал за нею. Время от времени он появлялся в дверях зала, смотрел, как Реджи вальсирует с очередным кавалером, улыбаясь в ответ на комплименты, и снова уходил за очередным стаканом бренди. Когда Николас подошел к ней, он уже был пьян.

— Потанцуете со мной, любовь моя?

— Вы хотите узнать, не соглашусь ли я подарить вам последний танец? — язвительно заметила она.

Вместо ответа Николас обнял ее за талию и вывел на середину зала. Они закружились в вальсе, и Николас крепко прижал ее к себе.

— Я еще не говорил сегодня, что хочу вас? — неожиданно спросил он.

Реджи уже заподозрила, что с ним не все в порядке, а теперь она к тому же почувствовала запах бренди. Однако Николас уверенно вел ее в танце, и она даже мысли не могла допустить, что он чертовски пьян.

— Николас, мне не нравится, когда вы так говорите.

— «Николас», — повторил он. — Очень любезно с вашей стороны называть меня по имени, любовь моя. Все присутствующие уверены, что мы любовники, поэтому было бы довольно странно, если бы вы называли меня «лорд Монтьет».

— Ну, если вы не хотите…

— Разве я это говорил? — перебил он. — Думаю, «любимый» намного лучше, чем просто «Николас». Полагаю, вы любите меня, раз захотели стать моей женой? А я не хочу жениться, я хочу вас, любовь моя. Не сомневайтесь.

— Николас…

— Я только об этом и думаю, — продолжал он, не обращая на нее внимания. — Меня сочли виновным, а я даже не смог насладиться своим преступлением. Забавная ситуация, не правда ли?

— Николас…

— Любимый, — поправил он и внезапно сменил тему:

— Давайте прогуляемся, у Гамильтонов чудесный парк;

Прежде чем она успела запротестовать, он быстро увел ее в сад.

Парк действительно был красив. Ухоженные газоны, искусственный пруд, обсаженный деревьями, цветочные клумбы, причудливо подстриженные кустарники, застекленная беседка, увитая виноградом.

Они ни разу не остановились, чтобы полюбоваться красотами. Реджи даже не заметила, как очутилась в беседке, у Николаса в объятиях, и он начал так неистово целовать ее, что она едва не лишилась чувств.

Лунный свет, проникая сквозь резные виноградные листья, заливал все вокруг серебристым сиянием. По стенам беседки стояли мягкие скамьи, между ними — кадки с растениями, и их листья тихонько шелестели под теплым ночным ветерком.

Реджи догадывалась, что Николас не ограничится поцелуями. Нужно его остановить. Но зачем?

Разве он не станет ее мужем? Почему она должна отказывать ему… если она сама этого отчет? Возможно, его отношение к браку изменится, если они… Или нет?

Как изобретательно ее разум подсказывает оправдания! С какой готовностью ее тело отзывается на ласки, требуя большего. Тело и разум объединились против Реджи, у нее нет сил бороться с ними. Она обняла Николаса, уступая его ласкам.

Он опустился на скамью, посадив ее к себе на колени.

— Ты не будешь жалеть, любовь моя, — прошептал он, приникая к ее рту.

Жалеть? О чем ей жалеть, если она так счастлива?

Николас медленно провел рукой по ее шее, затем коснулся груди, скользнул ниже, к бедру. Чуть помедлил, как будто сомневался, что она ему позволит. Но когда рука двинулась в обратный путь, он стал гораздо смелее и требовательнее.