Жалеет меня?

Боится, что я совсем рехнусь и что-нибудь с собой сделаю?

Или ему нравится иметь двух жен одновременно?

Как же я его сейчас ненавижу!

Я бросаюсь в спальню. Достаю чемоданы, купленные специально для отпуска. Начинаю бросать в них свои вещи.

Швыряю как попало, не задумываясь. В голове вертится лишь одна мысль: я тут не останусь. Я не могу здесь находиться! Мне надо уехать… Куда-нибудь на край света.

Я начинаю закрывать чемодан. Тороплюсь, палец попадает в съезжающуюся молнию, я вскрикиваю от боли.

И останавливаюсь.

А почему, собственно, я должна куда-то уезжать? Чтобы Максим жил в нашей квартире со своей обожаемой Дианой? Чтобы она спала в моей спальне и хозяйничала на моей кухне?

Да ни за что!

Пусть он валит из дома!

Я открываю чемодан. Начинаю вытаскивать свои вещи. И забрасывать вещи Максима…

И где-то посреди этого хаотичного и судорожного процесса меня накрывает.

По моей щеке скатывается одинокая слеза. Потом вторая…

Через секунду слезы текут безудержным потоком. Меня трясет так, что стучат зубы. В груди что-то рвется. Меня тошнит и как будто выворачивает наизнанку от боли.

Я сворачиваюсь на кровати калачиком и рыдаю так, что, кажется, сейчас умру…

Так рыдать можно в детстве, когда впервые осознаешь, что мир жесток и несправедлив.

И когда тебя предал самый близкий и любимый человек…

Глава 31

Максим

Я до сих пор не рассказал Нике. Не решился. Потому что трус. И потому что мне все время кажется, что я вот-вот найду какой-то выход из этой безвыходной ситуации.

Лучшим выходом были бы доказательства, что я в тот злосчастный вечер просто уснул. Но таких доказательств нет…

Наоборот, есть свидетели того, как я танцевал со своей бывшей, а потом закрылся с ней в гостевой комнате.

Правда, о последнем знают только трое: Анька, Леха, и Алекс. К тому моменту, как они это обнаружили, все остальные разъехались по домам. Видно, в суматохе сборов и проводов Диана и отвела меня наверх. Как бычка на веревочке…

Если бы я мог доказать, что просто отрубился! Но как? Скорее, у Дианы могут быть доказательства обратного.

Надо было проверить ее телефон, пока она спала. Вдруг там есть фотки?

Я не додумался до этого.

Дважды дебил. Сто раз дурак!

Да, телефон, скорее всего, запаролен. И, скорее всего, отпечатком пальца.  Я мог бы попробовать приложить его, не разбудив ее…

Но мне так хотелось оттуда свалить! Так тошно было ее видеть… А, тем более, прикасаться к ней.

Блин… Если бы можно было отмотать время назад! Это самая частая мысль в моей голове за последнее время.

Я расскажу Нике. Я должен это сделать. Вот только когда?

Она сейчас с таким радостным предвкушением ждет отпуска. Мечтает, как мы будем валяться на пляже и заниматься любовью под звездами.

Я тоже мечтаю уехать от всего этого подальше…

Так, может, лучше рассказать после? Чтобы не портить отдых?

Ага. И испортить всю оставшуюся жизнь…

Я так не хочу причинять боль Вероничке! Если бы можно было этого не делать…

Не говорить? Забыть?

Просто жить с этой тайной? И уверенностью, что я не совершил ничего непоправимого. Просто напился и уснул…

Ладно, Алекс будет молчать. А Леха? На него можно надавить. Но Анька… эта все равно проболтается рано или поздно.

Да и все остальные. Кто, может быть, не знает, что мы уединились наверху, но видел, что у нас с Дианой якобы снова что-то началось…

Это позорище.

Мне стыдно смотреть им всем в глаза. А некоторых, вроде Аньки, притащившей Диану, и Лехи, который у нее под каблуком, мне вообще больше не хочется видеть.

Леха мне звонил. Клялся, что ничего не знал о приглашении Дианы. И что они с Анькой чувствуют себя виноватыми и будут держать язык за зубами. Подозреваю, что на них наехал Алекс…

Блин, я что, всерьез планирую так рисковать?

Надеяться, что Диана испугается моих угроз, а Анька промолчит?

Но пока что они обе сидят, как мыши. Прошло уже почти три недели. Через несколько дней мы с Никой уедем.

Она прекрасно отдохнет. А я все это время буду мучиться…

Пусть хоть ей будет хорошо!

А я заслужил все муки ада.

Сегодня я впервые с той попойки поехал на футбол. Предварительно написав Нике сообщение.

Напряжение зашкаливает. У меня уже реально глаз дергается от нервов. Беготня с мячом всегда помогала мне расслабиться и забыть обо всем.

Но там пацаны… свидетели моего  позорного поведения. Ну что мне, всю жизнь теперь от них бегать?

Ни с кем, кроме Алекса, я за это время не виделся. Но сегодня решился.

Приезжаю, когда они уже заканчивают разминку. Здороваюсь со всеми и сразу вливаюсь в игру. Ничего не говорю.

Они тоже молчат. Ничего не спрашивают, никак не комментируют ни мои подвиги, ни мое почти трехнедельное отсутствие.

Я ношусь по полю. Яростно бьюсь за мяч. Так яростно, что Леха отлетает от меня на противоположный край поля.

– Я, блин, в твоей команде! – верещит он. – Чего ты меня щемишь?

– Точно в моей? – зло ору я.

И он понимает, что я имею в виду.

Молчит. Дает мне пас. Я со всей дури бью по мячу.

Забиваю…

Пацаны радостно вопят. Игра продолжается.

Но мое напряжение не спадает. Наоборот, я становлюсь все более взвинченным. И в какой-то момент снова выхожу из-под контроля. Начинаю лупить по чему попало: по мячу, по чьим-то ногам, по штанге ворот…

Кто-то хватает меня за шкирку и вытаскивает с поля.