Вдруг что-то случилось.

– Ружья, мужики! Ружья!!! – где-то далеко взвыл оставленный не у дел Колчанов.

Турецкий повернулся назад и увидел поразительную картину. Прямо на него по полю, галопом, несся волк. Справа рядом с ним мчался джип, оттесняя волка к лесу, чтобы отвести его от Турецкого. А метрах в пятидесяти позади, но слева от волка, еще только разгонялась грязновская «Нива», из которой тем не менее уже бесперебойно палил Слава.

И все мимо.

Турецкий успел подумать, что, наверное, за всю свою жизнь, включая детско-юношескую стрельбу в тирах ДОСААФ, Грязнов еще никогда так не мазал.

Волк приближался, как в кино, рваными монтажными кусками.

Турецкий снял с ремня «калашников» и взвел затвор.

Джип отогнал-таки волка в сторону от Турецкого, но зато теперь сам летел прямо на него.

«А вдруг Денис – это оборотень?» – Несколько не вовремя родилась у Турецкого безумная мысль.

Турецкий вдумчиво прицелился и соединил мушку и прорезь прицела. Серо-бурая шерсть настоящего волка, пойманная в его прицел, шла ходуном, переливаясь волнами.

Турецкий плавно нажал на курок.

Но волк вел себя не плавно. Скаля зубы и оглядываясь, он вдруг резко развернулся, и меткая пуля Турецкого прошила бензобак «Нивы», наконец-то прилично разогнавшейся параллельным курсом. Никто не успел понять, что произошло.

– Прыгай, Слава, прыгай! – отчаянно завопил Турецкий, но вряд ли кто-то его услышал.

Грязнов в азарте погони заложил крутой вираж, но не удержался и вылетел из кабины. Его «Нива» пролетела еще с десяток метров и неожиданно (но только не для «снайпера» Турецкого) взорвалась. Новое охотничье ружье осталось в машине.

Волк на мгновение остановился поглядеть на это невероятное зрелище.

Турецкий ожесточенно дергал заклинивший затвор «калашникова».

Грязнов, едва придя в себя, уже ковылял к Турецкому, доставая на бегу нож, но был непоправимо далеко.

В это мгновение джип, управляемый Денисом, уклоняясь от Турецкого, которого иначе он должен был неминуемо сбить, влетел в столб у опушки.

Теперь волк и человек с заклинившим автоматом остались один на один.

Земля за последние ночи промерзла настолько, что удержала столб в себе, и для джипа это оказалось хуже всего.

Хищник оттолкнулся задними лапами и взвился в прыжке.

Загипнотизированный Турецкий увидел летящие на него желтые глаза.

Он вспомнил: «…намертво вцепляется клыками в промежность и, уперевшись всеми четырьмя лапами, вырывает оттуда кусок мяса. Все…»

Со стороны опушки раздался сухой хлопок.

Волк все еще был в воздухе, но падал, повинуясь уже только силе притяжения.

Волк был убит в воздухе. И упал на Турецкого уже мертвым.

Подбежавший Грязнов оттащил его в сторону и поставил своего друга на ноги. В этом ему помог еще один новый охотник, похоже, спасший жизнь всей честной компании. Грязнов поднял на него глаза и увидел на лбу шрам, а за приподнятой верхней губой знакомую улыбку.

Это был Лозинский.

Обалдевший от всего на свете Турецкий чихнул несколько раз подряд.

Ровно в 12.00 Катя была у ресторана «Ореховый». Расторопный Сеня тут же подлетел и попытался распахнуть перед ней дверцу. В стоящем неподалеку сером «БМВ» опустилось левое переднее стекло, и Кротков приветственно помахал ей рукой. Сквозь тонированные стекла на заднем сиденье смутно угадывались трое, один из которых вполне мог быть Эльдаром. А мог и не быть.

– Я никуда не пойду, пока не увижу Эльдара, – сказала Катя, искренне поразившись тому, насколько твердо и уверенно прозвучал ее голос.

Сеня, кивнув, молча испарился. Задняя дверца «БМВ» открылась, и из машины неуверенно выбрался Эльдар. Он был бледен и небрит. В Катину сторону даже не взглянул, опершись на дверцу, принялся ковырять асфальт носком ботинка и, казалось, был полностью поглощен этим занятием.

Катя вышла из машины и медленно направилась к «БМВ». Никаких признаков милиции в природе не наблюдалось. Только дворник у входа в ресторан усиленно трудился. И еще работал «дворник» на лобовом стекле «БМВ». Первый из двух, не видя реальной перспективы в том, чтобы убирать беспрерывно идущий снег, щедро присыпал его песком, изготовляя огромный слоеный пирог – слой песка, слой снега и так далее, рискуя за день поднять уровень тротуара сантиметров на сорок.

Катя прошла примерно половину расстояния между машинами, когда из «БМВ» вылез Кротков и, широко улыбаясь, пошел ей навстречу:

– Здравствуйте, Екатерина Ивановна. Я рад, что вы смогли почтить нас своим присутствием.

– Вот деньги, – не отвечая на приветствие, произнесла Катя и протянула ему сумку. – Здесь ровно… – начала она условную фразу и осеклась. Кротков остановился в трех шагах и досадливо махнул рукой:

– Что вы так сразу, деньги… Пойдемте, посидим, выпьем шампанского за счастливое освобождение вашего возлюбленного и наше дальнейшее плодотворное сотрудничество.

– Знаете, как раз сегодня мне что-то не хочется шампанского, – отказалась Катя, лихорадочно соображая, просчитал ли капитан Лихачев такой поворот событий. – Забирайте.

– Да будет вам… – Кротков отвернулся и пошел ко входу, где вышколенный швейцар уже распахивал перед ним дверь, одновременно сгибаясь в почтительном поклоне. Сеня потащил Эльдара туда же, и Кате ничего другого не оставалось, как идти следом.

Передача не состоялась, деньги остались у нее, и брать Кроткова было не на чем. Она беспомощно оглянулась, но рядом по-прежнему никого не было.

Кротков поджидал ее в вестибюле. Он уже разделся и перед огромным зеркалом тщательно центрировал крошечный узел своего очередного умопомрачительного (наверняка от единственного в своем роде кутюрье) галстука.

– Позвольте вашу шубку, – подлетел к Кате кто-то невыносимо услужливый.

Катя с тоской взглянула на дверь. Никто не торопился ей на помощь. Все пошло не так, как было задумано. Что толку теперь от этого «жучка»? Пока они добегут, будет уже поздно. И Катя сбросила шубу на руки гардеробщику.

Кротков взял ее под локоть, но сумку она продолжала нести сама. Официант провел их к столику, за которым уже сидели Сеня и Эльдар. Причем Эльдар, безвольно перевесив руку через спинку стула, уставился куда-то в пространство и Катю, кажется, даже не узнавал. Да Эльдар ли это вообще?!

Она подошла к нему и повернула лицо к себе. Взгляд не сфокусировался. Он определенно не осознавал, где он и что с ним происходит.

– Что вы с ним сделали?

– Не волнуйтесь. – Кротков махнул рукой. – У нашего маэстро был творческий кризис, плавно перетекший в криз. Пришлось оказать квалифицированную медицинскую помощь. Я вас уверяю, через пару часов он будет как огурчик.