Как-то раз очень давно, во глубине застоя, мой тогдашний муж и учитель принес домой добычу – бледный и мятый, вероятно, пятый экземпляр машинописного самиздата – неканоническое Евангелие от Фомы или его кусочек. Там была загадочная для меня по тем временам фраза «Женщина не увидит Царства Небесного, пока не станет мужчиной». Сейчас можно подвергать сколько угодно сомнению подлинность и реальность существования такого текста, но никаких сомнений не вызывает его смысл. Недаром в украинских деревнях, раньше, по крайней мере, про мужа говорили «чёловик». И каким бы он ни был – похожим на кусок сала без подробностей или на печеный огурец в заскорузлых, потерявших даже синий цвет, портках, какое бы невразумительное хмыканье или хрюканье он ни издавал в ответ на лицемерную, при гостях, попытку «жинки» с ним «посоветоваться», он – мужчина, а значит – человек, то есть принадлежит не только своей семье, но всему Божьему миру. Баба орудует ухватами, а он творит реальность. Хотя бы и одним своим существованием.

Ведь все дело в этом, и теперь, когда «дым рассеялся» и «грушницкий» стал весь как на ладони, можно отдать ему должное. Вся реальность, кроме дикой природы и Небес, практически вся материальная и духовная жизнь на земле создана мужчинами. Возьмите хотя бы мир звуков, – ну разве достаточно было, даже для начала, одного только шума прибоя, воя ветра, стука дождя (особенно до всяких там крыш), ударов грома, треска молнии, трелей соловья, мычанья, рычанья и даже «согласного гуденья насекомых» (и то, до Бродского оно так не называлось). Так что музыка явилась до-творением. А кто ее сочинил? Все-таки не Губайдулина. (Одна моя подруга рассказывала замечательную историю, – ее одноклассница как-то спросила: «А кто написал полонез Огинского?»). И не говоря даже о Бахе и Моцарте, даже выбив из головы все изящное искусство, загасив постоянно звучащее в ушах “Let my people go” – спасибо рекламе, зачеркнув всю мировую литературу со всей почти мировой же поэзией, закрыв глаза на гениальных красавцев-актеров, наплевав на Де Ниро (а он, пожалуй, создал самую полную галерею типов мужчин), не отдавая должное гению Барышникова, одухотворившего «балетный труп», кишащий червями рук и поражающий мужскими задницами, а просто тупо проезжая муниципальным транспортом по городам и весям и тупо глядя в окно, мы видим, как два мужичка умело возводят крышу, – и тут, как говорится, нечем крыть!

Конечно, женщина тоже может освоить и научиться, справиться, а то и превзойти, и – обойтись. Но когда женщина обладает такими качествами, Царство Небесное она, может быть, и узрит, а пока пусть рассчитывает только на себя.

Не удивительно, что самая народная профессия – шофер – одновременно и самая мужская. Это основной контингент моих соотечественников – настоящие мужчины с плохой кожей и жирными русыми волосами – красиво сидят за рулем камазов и трейлеров. Они бороздят необозримые просторы, они заняты очень напряженным и ответственным делом и одновременно – ничего не делают. Они тяжело работают, это могут доказать всевозможные путевые листы и накладные, но они в то же время живут на свете, потому что сумели дезертировать по уважительной причине от ежедневной домашней и служебной суеты. Шоферство – это такое творческое состояние, народный промысел.

Похожее суждение высказывал один знакомый обаятельный орнитолог, он хвалил курение: «вроде бы просто стоишь и вроде бы – при деле». В мужчинах скрыта бездна обаяния. На самом низком уровне – это хемингуевая суровая грация, с которой расставляется туристическая палатка, загорелая мускулистая рука с веревками вен и неожиданная улыбка – как трещина на скале. На высоком уровне – это несерьезное отношение к себе, но без излишней неряшливости во внешнем облике. На самом высоком уровне находится все же, наверно, обаяние гения. До обаяния святости мы так и не дойдем. А то ослепнем.

А теперь появились новые молодые мужчины, которые на первый взгляд могут показаться «бычками», но если посмотреть на них повнимательней, то окажется, во-первых, что они необычайно чистоплотны, не наступают вам на ноги, не смотрят на вас, не бьют спортивной сумкой по морде, не смердят перегаром и вообще не смердят, а во-вторых, похоже, что их жизнь – это опять какая-то жизнь, а не просто раздражитель для предыдущих поколений. Но не будем смотреть вдаль. Лучше – издали.

Итак, Бог творит перспективу, мужчина создает реальность, женщина ее испытывает на собственной шкуре, поддерживает или достает рекламациями – такое ОТК, а дети создают иллюзию перспективы. Роли розданы. Мотор! Дубль 10000000000000000 00000000000000.....

Надеюсь, получится не пошлягер типа «Мужчины и женщины»…

Когда-то, особенно в поздние советские времена, этот праздник на бытовом уровне по крайней мере, был самым почитаемым в отечестве. Ну, прямо такая советская пасха. Теперь, когда в доме все так смешалось, как Облонским и не снилось, да еще на фоне предшествующего ему Дня Святого Валентина, такого милого-милого и приближающего нас к цивилизованному сообществу и тоже как бы «про это», – померк, померк и требует реанимации Международный Женский День. Я все жду, что в этот день из ящика донесутся среди прочих рапортов гундосые заунывные причитания с легкой примесью оптимистических восьмушек: «В этот день православные христиане вспоминают международную женщину, мироносицу, труженицу полей, великомученицу, передовицу производства, жену, дочь, сестру и мать вашу…». Ну, и так до бесконечности.

Читатель ждет уже мимозы. В моем, спасибо товарищу Сталину, детстве на уроках труда мы «мастерили» поздравления нашим мамам, но ничего, кроме купленной на деньги все той же мамы чахлой зеленой мимозы, я не помню (тогда, при с.в., мимоза, как и бананы, добывалась с неимоверными усилиями, и та и другие – почему-то не дозревали). Наверно мы рисовали какую-нибудь открытку или присобачивали вышеозначенную чахлую мимозку к покупной открытке. Потом, уже на работе, наш Директор обносил всех сотрудниц своей лаборатории чахлым тюльпаном и обаятельно-драгоценной улыбкой.

Те же «женщины до мозга костей», которые жаждали, чтобы их в этот день пышно и шумно носили на руках, – они начинали трудную и кропотливую борьбу за этот апофеоз чуть ли не за год, а на финишную прямую выходили в период празднования 23 февраля, обрушивая на всех потенциальных мужчин ошарашивающе щедрую лавину внимания, подношений, сюр-призов, особо продуманных подарков, основанных на выпытанной у них заветной мечте (мечта заветная – одна штука). Не пропускались на протяжении всего предшествовавшего года и дни рождения потенциальных носильщиков на руках в день 8 марта. На это уходили немалые деньги, мобилизовались связи, в трубу небытия усвистывало время жизни. Зато потом Она, войдя 7-го в свое рабочее помещение, с совершенно искренним удивлением обнаруживала, что попала в будуар дамы с камелиями. И каждый входил, и новые ахи… И «краснеть удушливой волной» ей приходилось не только от смущающего нежную душу благодарного волнения, но и от легкого, на донышке, не растворимого ни в чем, осадка знаний об истинной доле собственных стараний, об игре, в которую играют люди и т.д. Но зато – ехать потом в метро на глазах у всех неудачниц со своей охапкой и знать, что взяла далеко не все, – о, это, видимо, дорогого стоит.