Этот костюмированный бал состоялся в апреле, а летом 1791 года греческое платье превратилось в парадное. 2 июня императрица Екатерина присутствовала в нем на литургии и за обеденным столом, а 24 июня обедала в обществе цесаревича и кавалеров. В 1793 году «Камер-фурьерский журнал» сообщает, что греческие платья носят и фрейлины: «4 апреля. По собрании в Эрмитажном зале… находились фрейлины в греческом платье».

С 1793 года количество упоминаний этих нарядов в «Камер-фурьерских журналах» растет. Их надевали в основном на маскарады, литургии, небольшие «комнатные» балы в Зимнем. В траурные дни императрица и фрейлины носили черные греческие платья. И даже во время торжеств, когда дамы являлись ко двору в придворных русских нарядах, императрица выбирала греческое платье.

Нелишне упомянуть и о том, что мода на цыганские хоры появилась в России также благодаря войнам с османами. Первых сладкоголосых певцов выписал из Молдавии в Москву граф Алексей Орлов. Произошло это в 1774 году, после окончания Русско-турецкой войны.

***

Как только закончилась война с Портой, в Европе вновь заговорили о «польском вопросе». В мае 1791 года Четырехлетний сейм принял конституцию, ограничившую власть короля. В Польше началось патриотическое движение под началом Тадеуша Костюшко. Консервативная шляхта обратилась за помощью к Екатерине II, и она отправила в Польшу войска. В бесславном походе отличился Александр Суворов — организовал стремительный штурм Праги (предместье Варшавы) и предрешил успешный исход борьбы с инсургентами. Речь Посполитую еще раз грубо разделили.

В России полагалось восхвалять этот поход и его главного героя Александра Суворова, ставшего фельдмаршалом. Мода, послушная императорской воле, отозвалась патриотическими новинками — чепцами «Варшавский» и «Суворов». Вероятно, именно их бросали в воздух во время встречи победителей. В 1795 году модный журнал сообщал: «Варшавский чепец теперь весьма многие дамы носят. Тулья его делается из сложенного разными складками атласа, который бывает цветом белый, алый или фиолетовый. Опушка делается из узких атласных лент, положенных мелкими складками, как цветом обыкновенно бывают зеленые, наподобие лаврового венка, но часто и палевого цвета. Спереди и сзади банты такого же цвета».

О том, как выглядел чепец «Суворов» (Souvarove), тоже узнаём из прессы: «Цветом бледно-красный. Правая оного сторона подкалывается, нижний край опушается черными перьями, которые также наискось около тульи обвиваются».

Справедливости ради добавлю, что не во всякое время мода потакала монаршим желаниям и не всегда была квасной патриоткой. К примеру, в 1791–1792 годах смелые щеголихи обзавелись красными шапками, скопированными с колпаков парижских революционеров-санкюлотов. Для одних они были милой забавой, другие дамы, просвещенные в политике, выказывали колпаками свою поддержку революции. Реакция не заставила себя долго ждать: шапки объявили якобинскими, а дам — «опасными якобинками». В октябре 1792 года Николай Бантыш-Каменский, свидетель этого женского демарша, сообщал князю Александру Куракину: «В субботу призваны были к градоначальнику все marchandesses de modes (торговки модными товарами. — О. Х.), и наистрожайше, именем Самой (Екатерины II. — О. Х.), запрещена оных продажа, и вчера в Клобе ни на ком не видно оной было».

А чтобы впредь аристократкам неповадно было форсить в революционных вещицах, императрица распорядилась, чтобы каждая приезжающая ко двору дама носила черное траурное платье по казненному Людовику XVI. В середине марта 1793 года траур сняли, но и всплесков якобинской моды в Петербурге уже не наблюдалось.

Русский костюм реагировал даже на события, не имевшие к России отношения. В 1778 году, в разгар Войны за независимость Соединенных Штатов Америки, произошел бой между английской и французской эскадрами. В нем отличились фрегат Belle Poule и его капитан Шадо де ла Клошетри, давший дерзкий отпор британцам. Вести о победе донеслись до Версаля, и куаферы стали мастерить один за другим пуфы, названные Belle Poule: на высоком парике из шерсти яка они устанавливали уменьшенную копию фрегата. Это была сенсация. Модницы Европы и Америки вмиг обзавелись похожими конструкциями. В 1779 году их изображения появились на страницах русского журнала «Модное ежемесячное сочинение». Вероятно, тогда же в Петербурге были опробованы и первые образцы «бель пуллей».

Один из вариантов пуфа «бель пулль» под названием «Независимость, или Триумф свободы».

Франция, начало 1790-х гг.

Императрица Екатерина II понимала политическую и военную силу народного костюма. Ее немецкое происхождение, путь, которым она завоевала трон, ее внешняя политика объясняют похвальную верность русскому стилю. Он был одним из способов воздействия на общество. Впервые Екатерина прибегла к нему во время коронационных празднеств, на уличном трехдневном маскараде «Торжествующая Минерва», устроенном в начале 1763 года в Москве.

Действо должен был понять даже простой люд, поэтому участниками картин стали шуты, скоморохи, зазывалы, чумаки с балалайками, а сами картины срежиссировали в жанре народных комедий и балаганов. Екатерина наблюдала за происходящим из окон дома Бецкого. На ней было алое бархатное платье в народном вкусе, унизанное крупным жемчугом.

Обращение к национальному стилю тогда, в 1763 году, было важно царице по нескольким причинам. Во-первых, она знала, что аристократы и простые русские солдаты не одобряли нововведения Петра III. Екатерина понимала, что простой люд может невзлюбить и ее — именно за прусское происхождение. Поэтому сразу же после коронации устроила русское празднество и принимала в нем участие, одетая в стилизованный народный костюм. Показная любовь ко всему отечественному должна была подкупить публику.

Другой причиной обращения императрицы к народным мотивам была попытка оправдать организованный ею государственный переворот. Немка, русская душою, свергла русского императора, пруссака до мозга костей. Вступив на трон, она выказывала свою любовь ко всему русскому. В пику свергнутому супругу она демонстрировала преданность православию и отправилась в паломничество в Троицкий монастырь практически сразу после коронации.

Новую вспышку интереса к русскому костюму спровоцировала начавшаяся в 1768 году Русско-турецкая война. Элементы народного стиля были необходимы императрице, чтобы превратиться в символ Отечества. Внешняя угроза стала катализатором «русификации» облика императрицы, а громкие победы над турками добавили в формирующийся стиль османские и восточноевропейские «трофейные» ноты.

Доказательство того, что именно война спровоцировала появление нового русско-славянского костюма Екатерины, содержится в «Камер-фурьерских журналах» за 1770 год. В день празднования Пасхи, 4 апреля, «императрица соизволила быть в Славянском платье». До этого дня его упоминания не встречаются, значит, наряд был только что сшит, возможно, к Пасхе.