– Спасибо, миссис Джернинхем, – произнес он мягко. – А теперь давайте вернемся ко вчерашнему вечеру. Значит, Сисси ушла от вас сразу после девяти?

– Да.

– А где был мистер Рейф Джернинхем?

– Дома, где ему быть?

– Вы провели вечер вместе?

– Нет, он решил прогуляться, а я пошла спать. Я валилась с ног от усталости.

Инспектор подумал, что эта высокая хрупкая женщина и сейчас выглядит утомленной. Казалось, только усилием воли она заставляла себя держать спину прямо. Изящная белокурая головка гордо сидела на плечах. Этот допрос был для нее испытанием, и она принимала его со всем достоинством и чистотой юности.

– Боюсь, я утомил вас, миссис Джернинхем, – сказал инспектор. – Не будете вы так любезны пригласить мистера Рейфа Джернинхема? Я не задержу его надолго.

Инспектор Марч открыл дверь для Лайл и смотрел, как она не спеша идет по коридору, такая слабая и такая хрупкая. Лайл Джернинхем было далеко до самоуверенной леди Стейн. Немного любви и тепла – и она расцветет, станет желанной, нежной, сильной.

Лайл подошла к Рейфу Джернинхему, передала просьбу инспектора и удалилась.

Рейф проводил ее взглядом и вошел в кабинет.

Как и Лайл, он по-дружески приветствовал инспектора, но не сел в кресло, а стал спиной к камину. Над головой Рейфа хмурил брови портрет Джернинхема – главного судьи Англии. Пурпур мантии со временем приобрел тусклый оттенок догорающих углей, но насупленная гримаса обещала исчезнуть не раньше, чем выцветет холст.

Инспектор развернул кресло к камину, чтобы лучше видеть собеседника. Его встретил суровый взгляд карих глаз судьи. Если кто из потомков и унаследовал эти глаза, то, несомненно, Дейл. Однако смуглая кожа, особенно заметная на фоне седого парика, досталась не только ему, но и Алисии с Рейфом. Зато руки, сжимавшие свиток, были точной копией рук Дейла Джернинхема.

Проследив взгляд инспектора, Рейф расхохотался.

– Старый злодей повесил бы меня без суда и следствия. Как жаль, что те дни миновали! Раньше вы б и шагу не ступили без тисков и дыбы. Ныне жизнь слуги закона скучна и однообразна.

Марч улыбнулся.

– Я прекрасно обхожусь без тисков и дыбы. Впрочем, мне от вас не так много нужно. Скажите, как вы относились к Пеллу в те времена, когда он работал на мистера Джернинхема?

Рейф стоял в непринужденной позе, поставив ногу на каменную ограду камина.

– Мы нечасто пересекались – я, видите ли, и сам представитель трудящихся масс. У меня есть машина, но в тех случаях, когда я не справляюсь сам, мне помогает Эванс. Или вам нужен его портрет?

– Если не возражаете, – согласился инспектор, справедливо полагавший, что художник редко бывает беспристрастен к своей модели.

Рейф пожал плечами.

– Коренастый, приземистый, крепкий – сами понимаете, отнюдь не Дон Жуан. Говорят, что он превосходный механик. Черноволосый, светлоглазый, вечно перепачканный машинным маслом и бензином. Забавно, Эванс тоже весь день торчит в гараже, а на нем ни пятнышка. Ума не приложу, что Сисси в нем нашла. Наверное, собираясь на свидание, Пелл прихорашивался.

– А характер?

– При мне он никак его не проявлял, но ведь мы почти не общались. Угрюмый, молчаливый… хотя, если верить Дейлу, лучший механик на свете.

– Благодарю вас, – сказал инспектор Марч, сделавший вывод, что Рейф Джернинхем недолюбливал Пелла. – А девушку вы хорошо знали?

– Я помню ее ребенком, иногда встречал в деревне, но мы не были знакомы.

– Она не говорила с вами о Пелле?

– Нет. Сисси Коул доверяла свои тайны одной Лайл.

– За все эти годы у вас не могло не сложиться представления о ее характере. Могла Сисси свести счеты с жизнью из-за несчастной любви?

Рейф пожал плечами:

– Трудно сказать. Любой способен на самоубийство, если его подтолкнуть. Откуда мне знать, как сильно ее подтолкнули.

Слова Рейфа произвели впечатление на инспектора Марча.

– Опишите ее, – очень серьезно сказал он.

Рейф нахмурился, на миг приобретя сходство с портретом на стене.

– Тощая дылда, робкая, бесхарактерная. Такие в детстве ходят с заложенным носом и вечно хнычут, но в глубине души упрямы и неуступчивы.

– Она могла броситься со скалы?

– Откуда мне знать?

Инспектор взял в руки блокнот, снова положил его на стол и спросил:

– Расставшись с миссис Джернинхем, куда вы направились?

Рейф выпрямился, небрежным движением перевернул ремешок часов и сказал:

– Прошелся по пляжу.

– В какую сторону?

– Вокруг залива.

– В направлении Тэйн-Хед?

Рейф улыбнулся.

– Я и забыл, что вы не местный. Если идти по пляжу, непременно дойдешь до Тэйн-Хед.

– Сколько времени на это потребуется? – быстро спросил инспектор.

– Зависит от того, – с улыбкой ответил Рейф, – с какой скоростью вы идете.

– А сколько времени это заняло у вас вчера?

– Вчера я повернул обратно с полпути. Увы, свидетель из меня никудышный. Иначе я знал бы наверняка, убийство это или самоубийство. А возможно, и не знал бы. Я ведь понятия не имею, где именно Сисси упала с обрыва. В некоторых местах скалы сильно выдаются над берегом.

– Вас точно там не было? – прямо спросил инспектор.

С усмешкой на лице Рейф Джернинхем легкой походкой подошел к столу.

– Совершенно уверен.

Взгляд Марча снова стал подозрительным.

– Сколько времени обычно занимает у вас прогулка до Тэйн-Хед?

Рейф серьезно ответил:

– По дороге четыре мили, итого минут десять на машине или больше часа пешком. Если по пляжу, то мили две. Мне хватит сорока пяти минут.

– Это я и хотел услышать. Вчера вечером вы повернули обратно с полпути?

– Примерно.

– Еще не стемнело?

– Да, я вернулся засветло.

– Около половины десятого?

– Возможно, и позже, но я не смотрел на часы.

– Вы видели скалы? Рассмотрели бы вы людей на мысе?

– Думаю, да.

– Вы кого-нибудь там видели?

– Ни души.

– Возможно, вы что-то слышали – до того как повернули к дому?

– Боюсь, что нет. Плохо дело? Каким идеальным свидетелем я стал бы, обогни я бухту пешком в темноте! Как-нибудь попробуйте – и поймете, почему я вернулся.