время пребывала в Париже. Когда-то пылкая, их взаимная любовь почти погасла.

Конечно же, она очень скоро узнала о новом романе мужа и написала, что собирается приехать к нему. Он ответил, что не желает даже думать об этом: здешний климат ей не подходит. И это действительно было так.

Сейчас Наполеон был уже не тем робким молодым офицером, который когда-то вошел в салон развеселой вдовы Жозефины де Богарне. С тех пор его вниманием пользовались многие женщины. Да и сама Жозефина была далеко не ангелом. Однажды (дело было в Египте во время разговора с генералом Жюно) Наполеон узнал об этом и с тех пор словно прозрел. После этого ему гораздо легче стало оправдывать свои собственные измены.

Сейчас Наполеон был влюблен в Марию Валевскую. 06 этом можно было судить по дошедшим до нас его письмам. Вот, например, одно из них:

«Сегодня ночью ты все время была мысленно со мной. Я надолго сохраню воспоминание об этой ночи… Я чувствую потребность выразить тебе, как ты мне дорога; если ты в этом усомнилась, это серьезно бы меня огорчило… Мария, думай о том, что я люблю тебя, что ты снизошла ко мне, разделив мои чувства. Будешь ли ты мне верна? Тысячи поцелуев запечатлеваю на руках, а один – на сердце, покой которого я желал бы возмутить. Вот это и будет ей местью…»

А вот еще одно:

«Получил от тебя два очаровательных письма. Чувства, о которых ты говоришь, воспламеняют и меня. Не проходило ни одного дня, чтобы мне не хотелось тебе этого сказать. Мне очень хотелось бы увидеть тебя, все теперь зависит только от тебя…

Мария, ты никогда не должна подвергать ни малейшему сомнению мои чувства к тебе, это была бы ошибка, и такой порок тебе вовсе не к лицу. Тысячей поцелуев осыпаю твои ручки и только один запечатлеваю на твоих прелестных губках».

Глава одиннадцатая

Короткое расставание

Но, увы! Разлуки – такая же часть реальности, как очарование первой встречи. Прошло совсем немного времени, и 30 января 1807 года Наполеон объявил, что покидает Варшаву.

– Мария, завтра я уезжаю, – сказал он. – На меня возложена высокая ответственность. Я призван предотвратить потрясения, угрожающие моим народам.

Конечно, он не стал объяснять ей, что получил известие о том, что Турция и Персия объявили войну России, а тем временем Русская армия, получив подкрепление, вознамерилась вытеснить французов из их зимних квартир, двинулась вперед и принудила корпус его маршала Бернадота к отступлению. В этом не было необходимости, ибо Мария все равно ничего не поняла бы. Да и что было объяснять женщине, которая вновь разразилась рыданиями, начав твердить, что он уезжает, так ничего и не сделав для ее Польши, что она была игрушкой в его руках и без всякой пользы для своей страны принесла ему в жертву свою честь.

– Что будет со всеми нами, Боже Великий! – заплакала Мария.

– Да, ничего страшного, дорогая, – попытался успокоить ее Наполеон. – Тебя будет здесь опекать мой верный Дюрок. Он будет блюсти твои интересы. Ты можешь обращаться к нему в любом случае, когда тебе понадобится, и он исполнит любое твое желание, если только ты не потребуешь невозможного.

Потрясенная до глубины души, Мария стала повторять, что у нее всегда было и есть лишь одно желание: чтобы он вернул ей родину.

– Сир, – всхлипывала она, – только тогда я буду спокойна и свободна от заслуженного презрения. Этой минуты я буду ждать, с верой в ваше обещание, живя затворницей в деревне.

* * *

На следующий день, 31 января, Наполеон присоединился к своей армии, а графиня Валевская отправилась в Вену (так решил сам император), где французский посол принял ее на свое попечение. Вскоре она получила от Наполеона письмо:

«Мой нежный друг, мое сердце – с тобой. Если бы это зависело только от него, ты уже была бы гражданкой свободной страны. Страдаешь ли ты от разлуки, как страдаю я? Я имею право верить в это. Я хочу, чтобы ты вернулась в Варшаву или в свой замок; ты слишком далеко от меня. Люби меня, моя нежная, и верь своему Н…»

Или вот еще одно – ответ на предложение Марии приехать к нему (она в это время, как он того и хотел, уже вернулась в Варшаву):

«Твое письмо доставило мне большую радость. Ты всегда остаешься самой собой, и ты, конечно, не подвергаешь сомнению те чувства, которые я к тебе испытываю. Ну, так что же! Ты готова преодолеть все тяготы дальней дороги? Я увижусь с тобой с громадной радостью! Но только не переутомляйся и не вреди своему здоровью. У меня предчувствие, Мария, что очень скоро мы увидимся. В ожидании встречи целую твою ручку. Кстати, мне сообщили, что у тебя в Варшаве полно воздыхателей и называют имя одного слишком настойчивого. Это правда?»

Конечно же, это была неправда. Ревность Наполеона общеизвестна, но в случае с Марией Валевской она не имела под собой никаких оснований. Впрочем, у таких людей, как Наполеон, ревности и не нужны основания, ведь она складывается из эгоизма, самолюбия и раздраженного тщеславия.

Глава двенадцатая

Три недели счастья в Финкенштейне

А тем временем императрица Жозефина, находившаяся в Майнце, с нетерпением ожидала позволения мужа приехать к нему в Варшаву. Догадывалась ли она о том, что происходило в этот момент в его сердце? Скорее всего, ей было все известно. «Как обычно, – любил смеяться над ней Наполеон, – маленькая креольская головка рассержена и удручена». Сейчас «маленькая креольская головка» на самом деле тревожилась и не находила себе покоя. Ее письма наглядно свидетельствуют об этом. Желая ее успокоить, Наполеон писал:

«Не знаю, о каких дамах ты толкуешь, что они будто бы переписываются со мной. Я люблю только одну – мою маленькую Жозефину, такую хорошую, с надутыми губками, капризную, которая даже ссориться умеет с обаянием, присущим всему, что она делает; потому что она всегда такая милая, когда не ревнует. Ревнуя же, она становится сущей дьяволицей. Ну, вернемся к этим дамам. Если бы я хотел заинтересоваться хотя бы одной из них, то только при условии, что она свежа и прелестна, как розовый бутон. А те, о которых ты говоришь, такие?»

Интересно, что это письмо было написано Наполеоном 10 мая 1807 года, когда он