Но вместо того чтобы рассказывать, я сделала то, на что никогда бы не решилась раньше. Подошла и обняла своего отца. Кажется, впервые в жизни. Тот настолько удивился, что даже отшатнулся. Решила работать на добивание, прошептав, чтобы мог слышать только он:

– Люблю тебя. Даже несмотря на то, что отец из тебя так себе.

Душа Верховного правящего не выдержала. Он отстранил меня и с подозрением осмотрел. С головы до ног. А я просто ухмылялась. Зато сделала как хотела. Обернулась к остолбеневшей Эве:

– И тебя люблю с твоими детьми, хотя они меня иногда до дракончиков бесят. И на этом с признаниями закончим. Я так понимаю, у меня дел невпроворот. Тим, милый, сколько я провалялась в отключке на этот раз?

Тот тоже стоял с открытым ртом. Тот еще видок. Кажется, их меньше смутило наличие трех хрустальных драконов-прародителей, чем то, что я способна признаваться в любви.

– Тим, а это точно она? Мне кажется, что из драконова лабиринта нам прислали подмену.

Отец все еще недоверчиво щурился и даже ткнул меня пальцем, подойдя поближе. Закатила глаза. Появилось неуместное веселье. Тут и Эва добавила:

– Да-да, я тоже не уверена, что эта девушка – наша Минерва.

Ее голубые глаза озорно блеснули, а я недовольно пробурчала:

– Нет, ну не настолько же я добрая. Все-таки мне привычнее, когда мое имя звучит проще. Хоть я теперь и знаю, в честь кого оно дано. Что там, кстати, с бабулей?

Коул поперхнулся, а Эва весело фыркнула. Один Тим все это время оставался серьезным. Все смотрел и смотрел на меня, спускаясь глазами к краю футболки.

Даже немного покраснела под этим взглядом, но прикрыться не хотелось. Мой мужчина спокойно сказал:

– Да там у них такие жаркие выяснения отношений, что подходить страшно. Особенно учитывая, что к ним присоединился бывший ректор. Он-то явно намерен остаться. Ты, кстати, провалялась всего часов двенадцать.

А эта идея неплоха. Как раз собиралась совершить некоторые кадровые перестановки. Слова Тима, кроме того, вернули меня к тому, что пора собирать «комнатных». Тяжело вздохнула и промолвила:

– Ладно, тогда давайте я разберусь с подвальными жителями, а потом мы продолжим…

Наблюдать за тем, как Мими включает режим великой правительницы, было как минимум странно. Помощь ей предлагали решительно все, но в вопросе решения судьбы жителей комнат лабиринта она наотрез отказалась принимать ее.

Сначала не понимал почему, но как только началось само действие, до меня дошло. Мими очень болезненно воспринимала происходящее в недрах лабиринта. Ей не было наплевать на этих людей.

Только проблема была в другом. В том, что из почти двадцати людей, живших иллюзиями, к жизни решил вернуться только один. И тот оказался Эмолиусом.

Остальные, к неудовольствию Мими, предпочли свой иллюзорный, но идеальный мир, не желая жить в реальном. К ее чести, она отпустила их с миром, но скрипя зубами и отпуская колкие шуточки в адрес «комнатных растений». Так она теперь называла вернувшихся в комнаты лабиринта.

Когда последний человек скрылся в арке, Мими взмахом запечатала ее со словами:

– Чтобы не шастали кто ни попадя.

Затем она осмотрела и привалилась ко мне, а я прижал уставшее девичье тело, с наслаждением вдыхая ее аромат. Это казалось невероятным – ее нахождение рядом после всего, что мы пережили.

– Вита понемногу отходит, но она словно потеряла часть самой себя. Тим, я виню себя в том, что так получилось. Смотрю на ее страдания, и мне кажется, что моя девочка уже не станет прежней.

Прекрасно понимал ее эмоции. Сам опасался, что черная смерть плохо переживает потерю. Мими рассказала, ЧТО именно запросил хрустальный дракон у черной смерти, которую назвал своей дочерью.

Ни она, ни я не знали, было ли это буквально. Могут ли быть дети у хрустальных драконов или просто они так говорят, потому что стали прародителями всех зверей?

– Все будет хорошо, ты же знаешь это. И ты обещала мне рассказать все, что там случилось. Объяснить, почему ведешь себя так, и ответить на мои вопросы.

Она хмыкнула и внезапно озорно блеснула радужными глазами. Никак не мог привыкнуть к ним. Не хватало холодного голубого оттенка. Вообще, ситуация с изменением ее внешности была действительно не самая приятная. Потому что девушке это доставляло ощутимый дискомфорт.

Но чувствовать это мог, кажется, только я. И только я мог заглянуть немного глубже, чем другие. И гордился этим. Потому что любил.

Казалось, что поход в лабиринт сломал все преграды и пересуды. За целый день я не мог ею надышаться и насмотреться. Ловил каждое движение и жадно следил за губами.

Она отвечала мне короткими и красноречивыми взглядами, хмурясь и морщась. И вот мы остались вдвоем, не считая нескольких десятков драконов. Мими устала, устала и тяжело дышала, тем не менее запуская шаловливые ручки мне под рубашку.

Грязный прием, девочка. Особенно сейчас, когда я едва не потерял тебя и все, что могло быть между нами. Ласково, но настойчиво отодвинул ее, хриплым голосом предложив:

– Ты устала, все равно до рассвета всего пара часов. Перед собранием тебе надо поспать. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.

– Нашу, ты хотел сказать?

Сначала подумал, что ошибся. Но глядя в ее решительные и даже немного раздраженные глаза, понял, что нет. Девушка настроена до странного решительно.

Она взяла меня за руку и как завороженного уверенно повела в направлении преподавательского корпуса. Конечно, я понимал, о чем она. Но все равно тихо добавил:

– Мими, давай не будем торопиться.

Внутри все вопило о том, что я несу несусветную чушь. Особенно после того, как едва не потерял ее. Особенно учитывая то, как все внутри протестовало против этих слов.

Она на мгновение приостановилась, обернулась и посмотрела так пристально, что стало ясно: даже под радужной пленкой в глубине прячутся именно ее глаза. Прозрачно-голубые, восхитительные и пробирающиеся в самую душу.

Девушка серьезно и негромко ответила, и от слов этих по телу прошлась волна ни с чем не сравнимого возбуждения:

– Давай не будем, просто в следующий раз, когда решу умирать, подумаю не о том, чего лишилась, а о том, как мы не торопились. Я хочу быть с тобой, я хочу, чтобы ты был во мне, хочу принадлежать тебе. И потом…

Ее глаза весело блеснули. Она развернулась и снова пошла вперед, виляя своими невозможными бедрами, затянутыми в черную кожу. Мими решила, что раз она теперь в Академии самая главная, то и ходить станет в чем душа пожелает. Ее душа.

– И потом, в этот раз я ничегошеньки не расскажу тебе, пока ты не сделаешь то, что должен. Магистр Бекойн! Дракон на вашу голову, сколько можно прикидываться хорошим парнем? Мы оба знаем, что вы не такой!