– Подними голову! – сказал папа.

– Она у меня не поднимается!

– Почему?

– Почемушто что мне вчера поиграть не дали! – сказал Саша.

Папа потрогал его лоб. Лоб у Саши оказался горячий. А щека вообще раскаленная, даже горячее лба.

– Ты что, заболел? – спросил папа.

– На меня начихали! – сказал Саша, меняя основную версию.

– Где начихали?

– В школе.

– Верь ему больше! – крикнула из кухни Алена. – Я вчера с уроков шла, видела, как они бегали без курток как ненормальные! Он и еще двое из его класса! По холоду, между прочим! Ага-ага!

Опасливо косясь на бегающих вокруг бабушек, папа уложил Сашу в кровать и позвонил детскому врачу Василию Василичу, которого Гавриловы называли просто Вася Василич.

– Я приду через час! – прозвучал в трубке бодрый голос. – Сегодня у меня выходной. По этому случаю я мою бороду с шампунем!

Вася Василич пришел не через час, а через полтора. И борода его тоже пришла. Она была огромная, рыжая, длинная. Лежала на груди точно вцепившийся в подбородок кот. Зато на голове волос у Васи Василича не было. Все силы организма ушли в бороду.

– На что жалуетесь? – спросил Вася Василич.

Бабушка Маша и прабабушка Зина стояли в дверях и говорили хором. Вася Василич послушал их с минуту и сказал:

– Я так понимаю, что вы жалуетесь на все. А самого больного-то посмотреть можно?

Саша прятался под одеяло и боялся, что ему будут делать уколы. В поисках Сашиной головы Вася Василич приподнял одеяло вначале с одного края, потом с другого.

– Это ж целый мужчина! А дрожит как заяц! А еще сильнее дрожать можешь? – спросил он.

Саша попытался дрожать еще сильнее, стал раскачивать кровать и, отвлекшись, забыл, что боится. Вася Василич поставил Саше градусник, а потом долго слушал трубкой и заставлял кашлять. Наконец он вздохнул и сказал:

– Дыхание жесткое!

Чистоте легких Вася Василич придавал особое значение.

– Ну что! Грипп налицо! – продолжал он. – Кое-какие лекарства я выпишу, но вы на них особо не налегайте. А то придется лечиться от самого лечения. Пейте больше жидкости, потейте. Ну и следите за кашлем, чтобы в легкие не опустилось.

Говоря все это, Вася Василич со скоростью электрички выписывал рецепт. Подошел Петя и стал смотреть ему через плечо.

– Почему врачи пишут так непонятно? Чтобы не отвечать, если кто-нибудь умрет? – спросил он.

– Нет. Для этого существуют другие уловки. Например, посылать на консультацию к специалистам! – моментально отозвался Вася Василич.

Он подмигнул Саше, рискнувшему в очередной раз высунуться из-под одеяла, и ушел, пообещав заглянуть на днях.

Саша остался страдать, каждые пять минут уточняя, пойдет он завтра в школу или не пойдет. Узнав, что не пойдет, успокоился и заснул. К вечеру у него подскочила температура. Папа делал ему компрессы.

– Ты не думай! У меня терпение очень большое! – говорил Саша, когда на лоб ему опускалась мокрая тряпка.

К полуночи температура спала. Саша неплохо спал, и утром проснулся уже довольно бодрый. Все утро он таскался по дому и ныл, что ему нечего делать и «ску-у-учно». Папа сажал его читать, но Саша заявлял, что болеет, и в качестве доказательства бегал за градусником.

– У меня восемьдесят три градуса! – возмущался он.

– Может, тридцать восемь?

– Ну да! Я себя очень плохо чувствую!

– Ну так лежи!

– Нет! Когда люди себя очень плохо чувствуют, они могут только бегать, чтобы на них дул ветер и они охлаждались!

В два часа пришла Вика и поставила на компьютере фильм про девушку, которая из города попадает на ферму и начинает работать на конюшне. Фильм был интересный. Разумеется, там присутствовали и первая любовь, и породистая кобыла со сложным характером, которая подпускала к себе только эту девочку, и важные скачки с огромным призом, в которых нужно было обязательно победить, иначе хозяин терял свою ферму.

Вика посмотрела фильм сорок минут, взглянула на часы, схватилась за голову и, восклицая: «Опоздала-опоздала-опоздала!» – умчалась в художку. Пришла Алена, увидела кусочек фильма, заинтересовалась и поставила его сначала. Саша, смотревший фильм вместе с Викой, посмотрел его еще раз с Аленой.

Когда до конца фильма оставалось минут десять, Алена соскучилась и ушла, потому что ей было уже ясно, чем все закончится. Чтобы Саша не маячил перед монитором, Алена перевела компьютер в режим «сна», из которого Саша не мог его вывести, потому что не знал пароля. Саша опять соскучился и стал ныть, но тут, на его счастье, пришли Петя и Катя и опять поставили тот же фильм сначала. На трети фильма Петя сказал, что фильм тупой, и ушел, но Катя осталась и досмотрела. Саша, разумеется, смотрел фильм вместе с ней. Когда фильм закончился, вернулась из художки Вика и, вспомнив, что не досмотрела вторую половину фильма, поставила его опять со второй половины.

Саша, уже совсем осоловевший, уронил голову на руки. Тут уже папа не выдержал и погнал его в кровать.

– А-а! Я так не могу! Я сегодня ничего не смотре-е-ел! – стонал Саша.

– Да уж «не смотрел»! А фильм про лошадей?

– Мне было ску-у-учно! Я хотел смотреть совсем друго-о-ое, – ныл Саша. – Вот когда я буду взрослый, я куплю себе свой Интернет и буду играть целыми сутками.

– Возможно, да, а возможно, и нет, – сказал папа. – Когда я был маленький, я мечтал, что вырасту, получу первую зарплату и куплю себе зеленый автомат с батарейкой и лампочкой. Буду лежать на кровати и стрелять.

– И ты его купил? – спросил Саша.

– Нет, – сказал папа. – Когда я вырос, то понял, что мне совсем не хочется автомат с лампочкой. Так я обнаружил, что изменил своей мечте, и это было печально.

– А мне ты такой автомат купишь?

– Он назывался «Огонек». Мне кажется, он уже снят с производства. Но если вдруг каким-то чудом увижу – куплю.

– Спокойной ночи! – сказал Саша совсем уже сонно и закрыл глаза.

– Спокойной ночи! – отозвался папа.

Через несколько дней Саша был уже почти здоров и, что самое приятное, ухитрился никому не передать свой насморк. А то бывало дети начинали болеть по кругу, и продолжалось все это целыми неделями. В понедельник с утра они заглянули в поликлинику к Васе Василичу и выписали Сашу в школу.

Когда на другое утро Саша обувался, Петя стоял у календаря и вычеркивал фломастером очередной прожитый день.