И рослый крепыш самоуверенно отпихнул щуплого Мрaка в сторону,так что тот пошатнулся и упал. А затем этот качок, поигрывая мускулами, нагло заявил:

 – Эй, чернявая, хочешь со мной вечерком прогуляться до кустов, на звезды посмотреть? - Он похабно усмехнулся и добавил так, словно это все решало: – За деньги.

 Мне хотелось вмазать этому гаду, но, во-первых, силы были неравны, а во-вторых, начинать учебу с потасовки – моветон. Но поставить этого наглеца на место хотелось. Потому я окинула взглядом внушительную фигуру наглеца и хмыкнула:

 – Извини, приятель, у меня нет денег, что бы тебе заплатить…

 За спиной крепыша заржали его дружки. А он сам побагровел.

 – Ты не поняла, девка. Я плач….

 Я, прекрасно понимая, чтo этот тип хочет заявить, дескать, «плачу я», опередила адепта, перебив его:

 – Зачем плакать? – похлопала невинно ресничками. - Сильные мальчики не плачут….

 Наглец взревел, как бык, которому вожжа под хвост попала , схватил меня за ткань рубахи так, что та затрещала,и приподнял над полом.

 – Ты ответишь за то, что унизила меня перед друзьями, гадина… – многообещающе прорычал он мне прямо в лицо.

 И в его голосе я услышала интонации своей соседки. Та-а-ак… Похоже, я умудрилась нарваться на аристократа. Правда, обедневшего. Ичане он бы не тут форму примерял, а у личного портного. Потому у этого типа замашки и спесь, в отличие от богатства, остались . И сейчас oн решил показать мне мое место. А я ему – его.

 И, прикинув, что обе руки у адепта заняты, мило улыбнулась и вкрадчиво пообещала:

 – Не отпустишь – я тебе сейчас нос откушу.

 Вообще-то у меня было обычно два состояния: «Думаешь, я здесь сейчас шучу?» и, собственно, «Шучу». Так вот сейчас я точно не могла сказать, в каком именно нахожусь. Потому как и вправду была почти полностью готова цапнуть типа за его флюгер. И только немножечко – нет.

 Но, видимо, решимости в моем взгляде было все же достаточно, что бы тип поверил, что может лишиться своего флюгера, потому как меня поставили на пол и даже рубашку отпустили.

 – Ненормальная, – процедил крепыш и сплюнул мне под ноги.

 И в этот момент встал на ноги отпихнутый ранее Мрак. Навряд ли он решил вступиться за меня. Скорее взыграла уязвленная мужская гордость.

 – А теперь я с тобой поговорю… – с этими словами мелкий и худосочный приятель подскочил к качку и…

 В общем, я поняла: не нужно злить Мрака. Ибо Солнышко так засветит, что мало не покажется. Наглец, несмотря на весь свой внушительный рост, не смог выдержать удар, покачнулся и начал заваливаться.

 И тут откуда-то сбoку раздалось зычное:

 – Наших бьют! Навали… – договорить крикуну не дали, заткнув глотку хуком.

 Ответ «глашатая» не заставил себя ждать…

 Кто, собственно, эти «наши», я понятия не имела, потому дернула за руку распалившегося было Мрака в сторону.

 – Ты чего? – не понял приятель.

 А я,исповедуя первое правило драки: главное – вовремя смыться, пояснила Солнышку:

 – Того. Давай форму хватай,и уходим, пока нас не замели. Наверняка сейчас кто-то из преподавателей появится…

 Правда, про «хватай» я погорячилась. Я и Мрак настолько обнаглели, что, пока все адепты были заняты, кто дракой, кто лицезрением оной (самые ушлые даже ставки сделали!), а кладовщик – вызовом подмоги, что бы разнять свару, выбрали себе с полoк самые новенькие формы, расписались в журнале получения и были таковы. Жаль, не примерили, но было слегка некогда этим заниматься. В общем, приложили на себя и понадеялись, что вещи придутся впoру.

 Успели улизнуть мы вовремя. Как раз, когда уходили, в зале показались несколько магистров.

 И, уже очутившись на улице, Солнышко поинтересовался:

 – Слушай, это был твой злодейский план – организовать свару, что бы выбрать лучшие комплекты? – восхищенно спросил Мрак.

 Хотелось ответить, что вообще-то импровизация, но не ронять же реноме таким признанием. Потому я лишь кивнула.

 А затем и вовсе поспешила сменить тему разговора.

 – А кто такой квартальник? – спросила я и, увидев, как нахмурился приятель, уточнила: – Ну, этот детина тебя так назвал.

 – Так называют горожан из ремесленных кварталов. Уже не беднота, но и не аристо, - как-то нехотя отозвался Мрак.

 – И всего-то?

 – Не всего, - нехотя буркнул он. - Это обидное обращение. Все равно что тебя деревенщиной назвать.

 – А-а-а, - глубокомысленно протянула я, вспомнив, что опять забылась и роль девушки из глубинки oтыгрываю из рук вон плохо.

 Заметил это и адепт, спросив:

 – Кстати, мне вчера показалось, что у тебя говор был другой.

 – Это у меня от смущения было. И от орехов. - Я решила, что частичная честность будет самым лучшим вариантом лжи.

 – Орехов? - не поверил Мрак.

 – Ну да, - заверила я и пояснила: – Я их прожевать не успела…

 – А их у тебя не осталось? – с какой-то надеждой спросил приятель.

 Я лишь разочарованно вздохнула.

 – Жаль, - выразил нашу общую печаль Мрак. - До ужина ещё далеко, a жрать уже хочется…

 Правда, несмотря на чувство голода, время до оного пролетело на удивление быcтро.

 Я вернулась в общежитие и переоделась в новенькую форму. Та, как выяснилось, оказалась мужской. И хотя размер был мой, но штаны с рубашкой слегка обтягивали те места, на которых должны были быть свободны, а вот в талии форма оказалась великоватой. Благо в комплекте еще шли ремень, колет, плащ и по две пары панталон. Первый позволил не осрамиться спадающими портками, второй, хоть и весьма плотно прилегал к груди, позволил сохранить приличия. А третьему, с шерстяной подбивкой, я была просто рада: не околею!

 Сапоги, правда, хлябали изрядно, но я решила не привередничать. Есть – и то хлеб.

 Переодевшись, направилась за учебниками. И тут, для разнообразия, не случилось ничего особенного. Ну разве что полтергейст, который вселился на этот раз в мой формуляр, бухтел всю дорогу, что в его бытность в академии такого безобразия не было: столько ловушек на призраков понаставили, что полетать свободно средь бела дня нельзя!

 Нагруженная стопкой (так, что макушки было не видно), я шла через двор академии, когда почувствовала, что кто-то поставил мне подножку. Совершив акробатический этюд, я не упала лишь чудом. У чуда было родовое имя – Файрвинд. Дух в последний миг сохранил равновесие книжной пирамиды в моих руках, а с ней и меня самой.

 – Смотри-ка, а голытьба-то ловкая, - услышала я ехидный комментарий. Голос явно был женским. - Митиш,ты проиграл пари. С тебя два золотых.