И конечно, все это меняет мой взгляд на себя саму. Трудно не чувствовать, что ты что-то значишь, когда сотни тысяч людей говорят, что это так. Это, разумеется, не так. Ничего я не значу. Я просто девушка, разгадавшая прием, нашедшая формулу: выкладывай сверкающие фоточки определенного числа карат (трех или больше) в определенное время (восемь утра или шесть вечера по Восточному побережью) с определенной подписью (жизнерадостной, с кучей хэштегов), и вуаля. Но иногда я об этом забываю.

Я не хочу все это объяснять Блейку. Это кажется слишком опасным – как будто это может ему помочь разгадать, почему я с ним на самом деле. От этой мысли мне становится тяжело и грустно; я не хочу размышлять о том, справедливо ли это по отношению к Блейку, особенно когда у меня могут на самом деле появиться к нему чувства. Так что вместо этого я сую телефон обратно в джинсы и сворачиваюсь рядом с Блейком.

– Давай смотреть, – говорю я, нажимая на пульте «Воспроизведение».

– Вы Элайза Рот?

Женский голос заставляет меня вскинуться. Я три минуты назад вышла из квартиры Блейка; я стою в очереди в кофейне, рассеянно дергая спутавшиеся волосы – они совершенно точно не были такими, когда Блейк вчера затащил меня в спальню. Вытянуть себя из его объятий сегодня утром было совершенно невозможно. У меня такое же чувство, когда надо подняться с песка, когда целый летний день провел на пляже – понимаешь, что надо пошевелиться, но при мысли об этом делается больно.

Я оборачиваюсь и смотрю на женщину. Она примерно моего возраста, на ней высокие голубые легинсы и спортивный топ в тон, на плече коврик для йоги. С шеи свисает плоский круглый золотой медальон, на котором, судя по всему, первая буква ее имени; если бы за каждый такой кулон, который я видела в этом году, мне давали по доллару, у «Украшений Бруклина» не было бы никаких финансовых проблем. На лице у женщины ожидание.

– Да. Здрасе, – говорю я.

Год назад я бы отреагировала совсем по-другому. Я бы попыталась вспомнить, кто она – мы пересекались в колледже? встречались на той вечеринке у парня подружки Кармен? – но теперь нет. Она чем-то напоминает ту застенчивую девушку, которая попросила разрешение сделать селфи в магазине: вся подобралась, как будто хочет меня о чем-то спросить.

И точно, она расплывается в улыбке.

– Я так и думала, что это вы. Простите, я увидела, как вы выходите из моего дома, и просто решила поздороваться.

– Вы живете в том доме? – слегка встревожившись, спрашиваю я.

– Обожаю ваш Инстаграм, – говорит она, как будто не слышит моего вопроса. – Я вроде как ваша поклонница.

– Спасибо! Так мило с вашей стороны.

Она подтягивает коврик, и я бросаю быстрый взгляд на ее руку. На безымянном нет кольца, и это объяснимо; большинство наших подписчиков или изучают рынок, прежде чем сделать важную покупку, или они – одинокие девушки, сохраняющие наши фотографии на тайных досках Пинтереста, посвященных свадьбе.

– Так вы тоже живете в этом районе? – спрашивает она.

– Я…

– Мне казалось, вы в Уильямсбурге, нет? – перебивает она.

– Э… Да.

– Так тут живет ваш жених?

Она морщит лоб. Надо было заранее придумать себе легенду.

– Я была у друзей, – выпаливаю я.

– Ранние пташки, – замечает она.

– Эм…

Ее взгляд падает на мою руку.

– А где ваше кольцо? – в лоб спрашивает она.

Мы обе смотрим на мой палец. Я поднимаю глаза на нее. От напряжения у меня совершенно отключается мозг.

Я слышу за спиной голос:

– Следующий? Следующий!

Бариста. Слава богу. Я оборачиваюсь к нему и заказываю самый простой и быстрый кофе, просто чтобы убраться отсюда.

– Маленький черный кофе с собой, пожалуйста.

Расплатившись и забрав свой кофе, я снова поворачиваюсь к женщине.

– Так приятно было увидеться, спасибо, что подошли! Может, еще встретимся.

Я улыбаюсь ей так широко, что больно щекам, и направляюсь к двери. Лечу к метро, так быстро, что втыкаюсь пальцами ноги в трещину на тротуаре и эпично спотыкаюсь, взмахивая руками. Роняю стаканчик, кофе разливается по асфальту. Я возвращаюсь в равновесие и глубоко вдыхаю. Одно дело, когда кто-то случайный и далекий спрашивает в Инстаграме, с кем я обручилась. Совсем другое, когда приходится столкнуться с этим вопросом во плоти, в квартале Блейка. Я проигрываю наш разговор в уме. Все столько раз могло пойти не так – она могла бы спросить о чем-то еще. Если бы утро сложилось иначе, со мной мог бы быть Блейк. И это была бы катастрофа.

Спускаясь по грязным ступенькам в метро, я получаю мейл. Рекламный агент по имени Вивиан Пресли-Джонс сообщает, что пишет мне от имени Адоры, дизайнера свадебных платьев, чтобы предложить бесплатный наряд для моего особенного дня, если я пообещаю отметить бренд в Инстаграме. Раньше я от таких писем офигевала; теперь, хотя я все еще считаю, что мне повезло, ощущение изумления подстерлось. Я гуглю платья Адоры. Они не совсем в моем вкусе – все такое сексуальное, блестящее, через край, усыпано стразами, такое могла бы надеть на выпускной Кайли Дженнер, если бы не забила на выпускной, – но именно на этот стиль я все время натыкаюсь в Инстаграме. Кажется, людям он нравится, хотя мне и нет. Я не даю себе время передумать. Мне нельзя больше терять самообладание. Я тут же отвечаю «да, спасибо» и спрашиваю, можно ли прийти в ателье в понедельник.

Я видела достаточно выпусков «Платью – да!» и знаю, как это устроено: ты трижды произносишь перед зеркалом «вырез сердечком», держа в руке высокий бокал шампанского, и появляется Пнина Торнай, чтобы закутать тебя в тюль. Я попросила Софи и Кармен пойти со мной в ателье, чтобы выбрать мне свадебное платье. (Звучит по-прежнему дико: МОЕ свадебное платье.) Я приезжаю в салон первой, он весь оформлен в спокойных серых и кремовых тонах, на фоне которых выделяются две вешалки с сияющими белыми платьями. Из динамиков льется мягкая поп-музыка. Разумеется, продавщица по имени Марси тут же сует мне в руку бокал шампанского и приглашает подождать на диванчике, обитом монгольской овчиной. Вивиан, рекламный агент, с которой я переписывалась, занимает меня светской беседой: воркует над моим обручальным кольцом и спрашивает, как я познакомилась с женихом.

Я колеблюсь. Я ведь смогу придумать историю, которая не раскроет личность, так?

– Можете не верить, но мы познакомились в баре, – говорю я, тяжело выдохнув.

– Да ладно, в каком? – спрашивает она.

– У Дорриана. В Верхнем Ист-сайде.

У меня ощущение, что я сдаю экзамен, к которому почти не готовилась.

– Да ладно, – повторяет Вивиан. – Я там все время бываю, так нечестно. Так мило.

Прежде чем Вивиан задаст слишком много вопросов, является моя сестра Софи во всей красе: у нее в руках блокнот на пружине и куча цветных маркеров, чтобы делать пометки, что нам понравилось больше всего. Минутой позже в дверь проскальзывает Кармен в сером кашемировом худи с капюшоном, натянутым до бровей; на ней темные очки-стрекозы, закрывающие лицо ото лба до скул. Когда она подходит, я ахаю. Лицо Кармен покрыто пылающими красными пятнами, кожа сходит, как у рептилии, вид жутковатый. Софи подчеркнуто отказывается от бокала шампанского, а Кармен за свой хватается отчаянно.