– Девушка, это офигеть.

У меня кровь приливает к щекам. Платье мне вроде как нравится. То есть я могу понять, чем оно может нравиться. Общая идея – «сексуальная лесная нимфа», такое могла бы надеть невеста Холдена, Фей. Юбка просто отличная; я представляю, как кружусь в ней по танцполу. Но из-за лифа – вернее, его нехватки – я кажусь себе голой. От оголения меня отделяет всего полвздоха, а это последнее, чего мне бы хотелось в день своей свадьбы. (Своей свадьбы. Опять эти слова. Среди свадебных платьев легко забыть, что у меня, возможно, вообще ничего не выйдет со свадьбой. По крайней мере с такой свадьбой, на которую явится жених.)

– Покажемся вашей команде, – предлагает Марси, открывая дверь в примерочную, и я не успеваю возразить.

Еще не дойдя до пьедестала, я понимаю, что что-то не так. У Софи красные опухшие глаза. Кармен гладит ее по руке. Вивиан замерла на противоположном краю дивана, ей явно становится легче, когда она видит нас с Марси. Со всей быстротой, которую позволяет огромная юбка, я бегу к дивану.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Софи говорит в нос, как будто сейчас заплачет.

– Нет, ничего, все в порядке. Потом поговорим, – настаивает она.

Я присаживаюсь перед ней и беру ее за руки.

– Перестань. Что такое?

– У тебя сейчас грудь вывалится из платья, – шмыгает носом Софи.

Я поправляю вырез и снова беру ее за руки.

– Спасибо. Выкладывай.

– Прямо здесь? Ты же в магазин пришла, – говорит она.

– Софи, все нормально.

Она тяжело вздыхает.

– Я рассказывала Кармен, как сложно все с этим ЭКО, ну ты понимаешь. И как мы, возможно, не сумеем оплатить новый курс, тем более сейчас.

Кармен смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

– Прости, – беззвучно произносит она.

– Ох, Соф, – говорю я, отгоняя Кармен, чтобы сесть на край дивана и обнять сестру.

Я чувствую, как она изо всех сил пытается продышаться.

– Тише, тише, все будет хорошо, – говорю я.

– Мне нужны деньги, – говорит она, отстраняясь. – Я хочу взять пятнадцать тысяч из дела.

– Это слишком! – ахаю я.

– Вот это слишком, – отвечает она, тыча пальцем в мое нелепое платье и массивное обручальное кольцо.

Я не обращаю внимания на ее выпад.

– Соф, финансы компании так не работают, – объясняю я. – Я не могу просто выдать тебе пятнадцать тысяч с корпоративного счета, даже если бы захотела. Там есть налоговые сложности.

– Ты ведь можешь дать мне законную прибавку в пятнадцать тысяч? – спрашивает она.

– Я… Я не знаю, можем ли мы сейчас себе это позволить, – запинаясь, отвечаю я.

– Так что, мы можем ставить компанию под удар ради твоих интересов, но не ради моих? – с горечью спрашивает Софи.

Я не решаюсь обернуться и посмотреть в лицо Марси и Вивиан, но могу себе представить, как они изо всех сил изображают вежливое безразличие. Но с другой стороны, это свадебный салон. Здесь эмоции должны просто бурлить. Уверена, у них тут все время кто-нибудь плачет на диване.

Я сглатываю и стараюсь сохранять спокойствие.

– Я не это имела в виду, – говорю я.

– Ты получаешь все, что захочешь, – отвечает она, глядя покрасневшими глазами на тюлевое облако вокруг моих ног. – Я просто хочу…

Она умолкает и тяжело вздыхает.

Я не могу винить Софи за то, что она чувствует. Она права. Мне кажется, что у меня в желудке камни. Я не могу понять, в какой момент я изменилась; люди устроены не так. Ты меняешься молекула за молекулой, пока внезапно не окажешься другим человеком. Девушкой, которая готова из честолюбия рискнуть компанией, репутацией, благополучием собственной семьи. Я себя не узнаю, это не мой выбор. Мне не нравится все, что я делала в последнее время, но хотя бы что-то я могу исправить. Я могу сделать что-то хорошее.

– Нет, ты права. Это важно. Давай поднимем тебе зарплату. А как увеличить доходы, придумаем.

Я знаю, это единственное уместное решение, но произносить это вслух больно. Нам сейчас меньше всего нужно увеличивать финансовое давление.

У Софи дрожат губы.

– Правда?

Я крепко ее обнимаю.

– Да. То есть, пойми меня правильно, я не могу обещать все сразу – не могу обещать, что, если ты возьмешь деньги, мы возместим все продажами.

Она снова сникает.

– Но я могу обещать, что сделаю все, что могу, чтобы наш бизнес был успешным и чтобы риск того стоил.

Ее плечи вздрагивают от беззвучного плача.

– Спасибо, – шепчет она.

– Я знаю, ты больше всего на свете хочешь семью. Я не хочу быть тем, кто этому помешает, – говорю я.

– Но я не хочу, чтобы это помешало нам, – говорит она, вытирая нос.

Я глубоко вдыхаю. Я не знаю, что еще ей сказать.

– Мы справимся, – повторяю я.

Она смотрит на меня мокрыми глазами и улыбается. Потом у нее вытягивается лицо.

– И не хочу портить момент, но платье просто ужасное, – говорит она. – Примерь то, которое выбрала я.

Так я и делаю. И, как по волшебству, оно оказывается тем, что нужно. Сестрам всегда виднее.

После суматошного дня, забитого работой, я не нахожу себе места – возможно, потому что меня все еще переполняет адреналин оттого, что я бесплатно получила неожиданно прекрасное свадебное платье, а возможно, я слишком нервничаю из-за договора с сестрой и не могу расслабиться. Я не хочу идти домой и в одиночестве валяться перед телевизором. У Софи билеты на концерт трубача, который раньше играл в одном оркестре с Лив (я ей велела сегодня не слишком отрываться), а Кармен срочно записалась к дерматологу. Можно было бы позвонить кому-нибудь из старых друзей, с которыми я реже вижусь, например, Саше или Кэролайн из колледжа, но я не в настроении обсуждать, что у кого нового; выйдет просто неловкое напоминание о том, как мало мы виделись с тех пор, как заработали «Украшения Бруклина». А перспектива врать друзьям в лицо о своем обручальном кольце или рисковать, что меня разоблачат, если я расскажу правду кому-то еще, меня выматывает. Раньше, когда меня подбрасывало и хотелось выйти в люди, я могла быстренько просмотреть приложения для знакомств и выбрать подходящего кавалера на вечер. Но когда столько поставлено на Блейка, я не хочу рисковать, вдруг накроет чувствами к кому-то другому.

Поэтому я и оказываюсь десять минут спустя на пороге «Золотых лет». За стойкой сегодня Радж. Он дергает головой, так парни здороваются: брови вверх, подбородок вперед, улыбка. Когда я добираюсь до барного стула, он уже наливает мне Brooklyn Bel Air Sour.