– Итак, Элайза, давайте поговорим о финансировании. Это самая серьезная трудность для большинства женщин-предпринимателей. Как вы запускались? – спрашивает она.

Не люблю этот вопрос. Как-то не очень круто признавать, что поднять компанию куда труднее, когда у тебя нет наследства, чтобы покрыть начальные расходы. Но мне приходится это признать, потому что это огромное преимущество. Было бы нечестно и безответственно залакировать это и создать у других начинающих предпринимателей ощущение, что мы с Софи достигли всего только благодаря нашей хватке. Так что я быстро рассказываю об этом, потом описываю годы беготни, когда я добывала нам финансирование на конкурсе бизнес-планов, и то, какой трудной задачей было найти правильное место для магазина. Разговор о магазине меня тревожит; я еще не получила ответ от Роя.

– В последнее время о вас часто и хорошо пишут, – замечает Хейли. Она, не отрываясь, смотрит мне в глаза, произнося следующую, убийственную фразу: – Вы не считаете несправедливым, что все это началось с объявления о вашей помолвке?

– О! – выпаливаю я.

У меня начинает колотиться сердце. Я не ожидала этого вопроса. Я сглатываю и пытаюсь дать отпор.

– Знаете, я же продаю обручальные кольца. Вполне естественно, что людям любопытна моя личная жизнь. Нам с женихом очень льстит внимание, и это очень волнующий этап нашей жизни, но все-таки работа для меня важнее, и всегда была важнее.

Хейли щурится.

– Но разве это не кошмар феминистки: вы столько трудились, годами, а людям стали интересны только из-за этого?

Я не знаю, что хуже: отпугнуть новых подписчиков, сказав «да», или пойти против Хейли, сказав «нет». Я делаю глубокий вдох.

– Слушайте, мы, к несчастью, живем в мире, где девочек с детства приучают воспринимать брак как награду. Это конвейер, он движется от просмотра мультфильмов про диснеевских принцесс и про поцелуй с принцем, с которого начинается «долго и счастливо», к наблюдениям за взрослыми женщинами, которые гоняются за обручальными кольцами в «Холостяке». – Я чувствую, как крепнет мой голос. – Не я создала эту систему. Я просто в ней живу. Я продаю обручальные кольца, потому что всю жизнь страстно любила украшения, а моя сестра и деловой партнер – талантливый дизайнер. Если вас чем-то не устраивает внезапный интерес к «Украшениям Бруклина» из-за перемен в моей личной жизни, я могу это понять. Помолвка – не достижение, и к ней не нужно относиться как к достижению. Но если я стану избегать этого внимания, это лишь подорвет дело моей жизни. А я не вижу ничего феминистического в том, чтобы избегать этичной прибыли.

Я удовлетворенно отстраняюсь от микрофона. В студии очень тихо. По-моему, у меня получилось. Губы Хейли изгибаются в полуулыбке.

– Этичной, – медленно произносит она. Ее глаза устремляются на мое кольцо. – Давайте поговорим о кровавых алмазах.

А вот к этому вопросу я готова.

– Мы их не используем. Собственно говоря…

Через десять минут мы уходим из эфира. Хейли снимает наушники.

– Вы произнесли впечатляющую речь, – говорит она. – Не знаю, согласна ли я с вами, но защищались вы хорошо.

– Спасибо, что пригласили.

Ассистент отводит нас с Хейли сфотографироваться вместе. У нее столько подписчиков, что я, разумеется, соглашаюсь. Когда мы заканчиваем, я иду к лифту, проверяя телефон. Там поток сообщений от фанатов, которые нас слушали, и устойчивый прилив новых подписчиков. Взгляд цепляется за одно сообщение: в директ от Раджа. Наверное, он на меня подписался.

«В эфире ты была просто огонь J».

Поверить не могу, что он слушал. Я подписываюсь на него в ответ.

Я пролистываю остальные сообщения, вижу письмо, и тут мое сердце обрывается.

Сначала мне хочется вызвать Uber, но такое транжирство я себе сейчас позволить не могу. Я сажусь на метро, в котором, по счастью, среди дня нет таких уж толп, и возвращаюсь в Уильямсбург. В поезде я обдумываю, как рассказать обо всем Софи. Как ни преподнеси эту новость, приятной она не станет. Но я, по крайней мере, могу смягчить удар. Вино не выход, Софи в последнее время не пьет, потому что алкоголь, судя по всему, снижает шансы забеременеть. (Еще одна причина порадоваться тому, что мне не хочется заводить детей – сейчас, а возможно, и вообще.) Но я знаю слабости Софи. Я делаю небольшой крюк от метро, чтобы купить дымящуюся пиццу в «Пиццерии Джо» на Бедфорд-авеню. Она того стоит.

Глаза Софи загораются, когда я захожу в магазин с белой коробкой в руках. Она работает за лэптопом, а Джесс помогает паре сравнить камни на демонстрационном подносе, обтянутом черным бархатом. Я не смею мешать продаже, поэтому отношу пиццу в заднюю комнату и тихо работаю до закрытия.

Я даже не пытаюсь подслушивать, но магазин маленький; я не могу не услышать, как Джесс притворно-небрежным тоном интересуется:

– А откуда вы узнали об «Украшениях Бруклина»?

Женщина отвечает сразу, радостно:

– Вы всплыли у меня в рекомендациях в Инстаграме!

– О, отлично! – щебечет Джесс гладким сиропным голосом.

Я слышу, как пара выбирает камень и оправу. Джесс объясняет, что, поскольку у нас нет готовой оправы нужного размера, им нужно будет вернуться через две-четыре недели, чтобы забрать особый заказ. Джесс считывает кредитку мужчины и регистрирует депозит. Я рада, что Софи скорее всего слышит о такой значительной покупке; это облегчит предстоящий разговор.

Покупатели уходят в начале седьмого, и я присоединяюсь к Джесс и Софи в зале, чтобы все подготовить к закрытию. Порядок устоявшийся и привычный; мы разделили обязанности еще детьми в магазине Хелен. Мы включали ритмичную музыку, чаще диско, под которую убирали планшеты с украшениями в сейф, протирали витрины и выносили мусор. Сейчас, когда мы взрослые, все точно так же. Когда мы заканчиваем, Джесс забирает сумочку из задней комнаты и идет к выходу.

– Грег меня ведет сегодня ужинать, – объясняет она, и в ее голосе звучит волнение. Грег, ее друг с привилегиями, редко приглашает ее потусоваться за пределами своей спальни. – А то я бы осталась на пиццу.

Я рада, что ее не будет. Пицца должна смягчить удар от разговора, который мне предстоит с Софи.

– Останешься со мной поесть? – спрашиваю я Софи.

– Не знаю… Я собиралась сегодня готовить, – уклоняется она от ответа.

– Ну пожалуйста, – говорю я.

По-моему, она все понимает. Я позволяю ей сесть в старое кожаное кресло Хелен. Сама сажусь, положив ногу на ногу, на серый складной стул и тащу истекающий сыром кусок из коробки.

– В общем, у меня новости, – говорю я.

– От Роя, – подсказывает Софи.

– Ага.

Она подается вперед. Лицо у нее расстроенное.

– Он сказал «нет», так?

– Да, он не принял наш план, – киваю я.