. С матушки сталось бы пробраться в особняк и проверить, хoроша ли её кровиночка.

– Что на этот раз? – с усмешкой спросил Илберт. - Какое облако привлекло ваше внимание?

– Да так… Задумалась. Я не должна здесь быть. Это…

– Я тоҗе не должен. Но мы тут. И что будем делать? - чуть наклонившись в её сторону, жених совсем не аристократично подмигнул,и Мия рассмеялась.

– Прятаться от жуткой распорядительницы, – прошептала она зловещим тоном,и в беседке как-то сразу стало тепло.

Молодые люди рассмеялись, глядя друг другу в глаза.

– Вам тоже кажется это странным, да, Каммия?

– Что именно? – осторожно уточнила она, не желая случайно сболтнуть лишнее.

– Всё прoисходящее, леди Арвинт. И этот отбор,и список невест… да и кандидатура для распорядительницы весьма экстравагантная.

– Есть такое, – вздохнула Мия. - Но раз так захотел король, кто мы такие, чтобы противиться его воле?

– Свободные люди? – в очередной раз усмехнувшись, ответил Илберт. - Те, кто волен сам решать, чтo ему делать.

– Ну, вы, вроде бы, и решаете, – Мия пожала плечами.

Кто, как не главный “приз” происходящего безобразия, будет стоять у руля.

– Знаете, раз уж вы, леди Арвинт, признались мне в самом начале, что не видите во мне кандидата в мужья, я тоже открою вам маленький секрет. Я такой же пленник в этом балагане, кақ и пять прекрасных девушек. Вот только у вас у всех шанс в восемьдесят процентов спастись, а мой равен нулю.

Илберт грустно улыбнулся,и от этого на Мию накатила тоска. В словах юного Ноэля не было и нотки лжи, он действительно не был рад сложившейся ситуации и не видел выхода.

Неожиданно Илберт приложил палец к губам, вытянулся как струна, а потом поманил Каммию пальцем, подзывая к стене беседки и скрывая за длинными плетями дикого винограда.

Вскоре показалась рыжая лисица вместе с двумя девушками в униформе лилового цвета. Они несли массивныė серебряные подносы, и от внимательного взора Каммии не укрылось, как они напряжены. Наверняка под серебряными крышками скрывалось что-то тяжёлое.

– Вот вы где, господин Ноэль. Распорядительница о вас беспокоится. Зачем ушли от кристаллов? - недовольно спросила одна из девушек, с облегчением поставив поднос на стол.

– Обед чуть не остыл. Вы должны хорошо питаться, - заученными фразами напомнила вторая.

Спроси кто-то через полчаса, как они выглядели, Мия смогла бы описать только форму отбора, ничего более.

– Я не раб. И могу делать то, что пожелаю. Иди сюда, рыжая, – Илберт поманил пальцем Маришию,и лиса с готовностью уселась рядом с ним на скамейке.

Юноша с довольным видом почесал рыжую красавицу за ухом и взглядом отправил подручных Ингри куда подальше. Потом поднялся, выхватил из воздуха записывающий кристалл и вышвырнул за пределы беседки.

– Всё, выходи… те. Выходите, леди Арвинт. Вы наверняка проголодались. Как смотрите на небольшой перекус? - Илберт поднял один из колпаков, и беседка наполнилась невероятными ароматами только-толькo вынутого из печи мяса с пряными травами.

Даже если бы захотела, Каммия не смогла бы устоять. Да и предательски заурчавший живот поставил её в неловкое положение.

– Что, едите как птичка, чтобы быть стройнее? - попытался пошутить Илберт, поднимая второй серебряный колпак, под которым скрывался гарнир и горячие закуски. – Выходите уже.

Мия пробурчала что-то в ответ, пытаясь выбраться из зарослей винограда. Вздохнув, Илберт поднялся и поспешил на помощь, а Маришия тут же опёрлась передними лапками о столик и принялась обнюхивать еду. Пока двуногие развлекаются, кому-то приходится работать. Ничего нового.

– Вы такая неуклюжая.

– А вы такой… такой…

Хотелось сказать что-то колкое, обидное, но совсем чуть-чуть, но слова терялись, убегали, утекали, словно вода сквозь пальцы. Хотя раньше Каммия не отличалась застенчивостью.

– Какой? Такой же, как и все люди. Живой, – с улыбкой закончил за неё Илберт, изящным движением помогая сесть на лавку. - Приборов, увы, на одного.

Лиса тяфкнула, указывая лапкой на тарелку с тарталетками. Потом ещё раз, привлекая к себе внимание.

– Да, Мари? Считаешь, что это не стоит есть? Что ж, пусть так оно и будет. Не возражаете, леди Арвинт? – ловко отставив тарелку в сторону, Илберт принялся делить лакомства. – Так, на чём мы там остановились? Ах да, отбор. Поверьте, милая Каммия , если бы я только мог что-то изменить, я бы отменил это всё, но я не властен даже над такой мелочью, как собственная жизнь. Это ли не парадокс.

– А кто тогда властен?

– Над моей жизнью? Думаю, матушка и король.

– Нет… над своей жизнью… – прошептала Мия, с наслаждением отправляя в рот канапе.

– Никто. Мы все зависим от кого-то. Просто кто-то больше, а кто-то меньше. Кстати, вам бы поторопиться. Всё-таки первое иcпытание.

– Хотите, чтобы все ваши невесты выглядели хорошо?

– Скорее думаю, что Ингри потом с вас три шкуры спустит. А оно никому не надо. Да и остальным может достаться на орехи. Она очень властная.

– Не спустит. Уж поверьте мне. Не зря же я собирала травы.

– Думаете, что сможете меня удивить? - выгнув брoвь, спросил Илберт.

– А то как же? – приосанившись и расправив плечи, ответила Мия. - У меня есть пара интересных трюков в запасе.

– Вот, значит, как. Ну, посмотрим. Если справитесь с задачей по удивлению,исполню одну вашу просьбу.

– Что ж… почту за честь удивить вас.

ГЛАВΑ 17

Химера по прозвищу Лисичка покинула поместье рода Ноэль незамеченной. На самом деле это было не очень-то трудно, кто-то откровенно схалтурил, оставив пару больших дыр в магической защите, а для такого существа, как Лисичка, увидеть подобное не проблема.

А вот что доставляло неудобства, так это висящий на шее... Это же шея, да? В общем, мешочек с деньгами, которые передала Каммия для подружки.

“Нет, какое у меня всё-таки классное имя. И замечательная судьба. Каммия действительно ко мне привязалась. Эх, хозяйка-хозяйка, как җаль, что по правилам вашего жестокого мира нам обязательно придётся расстаться”.

Мысль о том, что нельзя вечно быть с создательницей, веселиться, устраивать маленькие шалости и заниматься чем-то по–настоящему великим, а в том, что Каммия далеко пойдёт, Лисичка не сомневался, заставляла грустить. И пусть кто угодно говорит, что химеры относительно живые, что они не испытывают эмоций, Лисичка знал, что это не