Он неожиданно отстранился.

— А теперь можешь идти спать. Одна.

— Что это было? — снова разозлилась Тесс. — Наказание за то, что я посмела перечить самому Кейду Лоримеру?

— Хотелось бы мне, чтобы все было так просто.

— Так что же это было?

— Не твое дело, черт возьми!

Тесс уперлась руками в бока.

— Я не влюблена в тебя — заруби это себе на носу. И в данный момент ты мне даже не нравишься. А, так вот в чем дело! Это ты влюбился в меня.

— Нет!

— Что-то слишком ярый протест, ты не находишь?

— Повторяю на понятном тебе языке: я не люблю тебя, Тесс! Ясно?

Тесс театрально приложила руку ко лбу.

— Бедная, одинокая женщина...

— Уж конечно, — хмыкнул Кейд. — Как насчет компромисса? Мы будем спать в одной постели, но не более. Проверим, возможно ли это.

— У тебя или у меня?

Смеясь, Кейд увлек ее в свою спальню. Он знал, что вряд ли им удастся лежать в одной постели и не прикасаться друг к другу, однако они заснули. Обнаженные. В объятиях друг друга. А утром на рассвете Тесс проснулась оттого, что Кейд целовал ее спину, плечи, шею. Она делала вид, что спит, но сгорала от желания.

Кейд перевернул девушку, лаская ее грудь, живот, бедра. Так, будто обожал ее. Будто она была для него самой дорогой драгоценностью в мире.

Или это все плод ее воображения?

Неожиданно Кейд чмокнул ее в плечо и снова заснул. Но Тесс уже полностью проснулась. Она смотрела на спящего любовника и понимала, что находится в опасности. Опасности влюбиться в Кейда. Да и как тут не влюбиться, если в постели они — два самых близких друг другу человека! Две половинки одного целого.

Но нужно быть дурой, чтобы так рисковать. Рано или поздно их роман закончится. Может, не здесь и не сейчас, но закончится.

И при этой мысли ужас, старый ее приятель, снова сковал Тесс. Она не могла даже представить себя в постели с другим мужчиной. Она хотела только Кейда. Его одного.

Сейчас, добавило ее сердце, и навсегда.

В тот день Тесс вычистила три денника, помогла Зику забинтовать ногу жеребцу по имени Гиперион и покаталась с Кейдом в десять.

После ланча Кейд показал ей финансовые документы и счета.

Последовавший после этого горячий душ еще никогда не казался Тесс таким замечательным! После обеда, чтобы подготовиться к вечеринке, которую проводили соседи, Тесс и Кейд разучили несколько па в бальном зале поместья. Девушка любила музыку, а Кейд обладал потрясающим чувством ритма. В результате к списку своих новых талантов Тесс добавила вальс и фокстрот. В конце дня она прошла за Кейдом в спальню, переоделась и рухнула на постель.

— Ты еще не видел эту сорочку. Я приберегла ее.

На ней был темно-синий шелк, полупрозрачный и такой соблазнительный, что Кейд совершенно забыл о своих планах поостудить свои чувства на какое-то время. Но когда он собирался поцеловать ее в губы, Тесс уже закрыла глаза. Ее дыхание выровнялось — она спала!

Кейд с осторожностью опустился на постель рядом с ней. Заснув, Тесс решила проблему просто.

Но теперь Кейд не знал, радоваться ему или огорчаться.

Она просыпалась несколько раз. Ей снились беспокойные сны. Образы исчезали, как только девушка открывала глаза; но чувство страха и дискомфорта оставалось.

Кейд крепко спал рядом с ней. Луна серебрила его волосы. Он обнимал ее. Тесс даже слышала биение его сердца. Она должна была бы чувствовать себя в безопасности рядом с ним.

Может, разбудить его, чтобы он ее утешил, успокоил? А что будет, если она попросит Кейда о помощи?

Тесс осторожно встала с постели, переоделась и, стараясь не шуметь, выскользнула в холл.

Конюшня — вот куда я пойду, решила девушка. Среди лошадей я почувствую себя лучше.

Ей снова снились Кори и Опал. Только они так действовали на нее. Но родителей нет на свете. Она не в их власти. Теперь Дэл дал ей деньги, а Кейд научил всему, что необходимо знать наследнице. И он нашел Изабель.

Теперь у Тесс был выбор, которого она была лишена в детстве.

Ночной воздух дышал прохладой. Тесс тихо вышла к конюшне и приблизилась к денникам.

— Привет, Галактика. — Девушка поприветствовала кобылу и пошла к ней, чтобы погладить.

Из-за угла выскочили три пса и кинулись в ее сторону. Даже в сумерках Тесс видела их клыки, белые, острые, смертоносные. В ужасе девушка попятилась, но поняла, что ей некуда бежать.

— Я друг. Зик именно так говорил вам.

Собаки окружили Тесс. Они уже виляли хвостами. Один, самый большой, сел и словно улыбнулся ей.

Ее собака в Амстердаме, ее любимый Джек, был похож на немецкого шеппарда; его глаза были такими же умными и ласковыми.

Тесс присела на корточки и прочитала имя на ошейнике пса.

— Спирит, — прошептала она и потрепала собаку по загривку.

Он забил хвостом по деревянному полу. Другие двое были заняты обнюхиванием ее рубашки. Это было уже слишком. Поддавшись воспоминаниям, Тесс обняла Спирита и уткнулась лицом в его шерсть.

Первых всхлип потонул в собачьей шерсти.

Тесс расплакалась.

Кейд не знал, что его разбудило. Звук? Ощущение того, что он в постели один?

— Тесс? — позвал мужчина.

Но ответом ему была тишина спящего дома. Он сел на постели и зажег лампу. Кровать была пуста, а рабочая одежда Тесс исчезла.

Все инстинкты Кейда шептали, чтобы он нашел Тесс, и побыстрее. Мужчина встал, надел джинсы и футболку и вышел. Он мог поклясться, что девушка отправилась на конюшню. Но зачем?

Кейд выругался, вспомнив, что Зик выпускает собак на ночь. И уже со всех ног бросился к конюшне. Там не было ни света, ни следов собак. Но если Тесс здесь нет, то где же она может быть?

Мужчина открыл дверь во внутренний двор и в ужасе замер. Огромные собаки окружили Тесс, сидящую на полу. Но тут Кейд понял, что девушка обнимает одного пса и плачет. Плачет так, словно ее сердце разбито. Кейд никогда не слышал такого плача.

Двое псов подняли головы и подошли к Кейду, тыкаясь в него холодными носами. Но третий не пошевелился, остался с плачущей Тесс.

— Тесс, не бойся, я с тобой.

Кейд сел рядом и развернул девушку к себе. Она безмолвно упала в его объятия. Он знал, что не сможет ничего сделать, пока она не выплачет свои слезы.

Тесс никогда не плакала и боялась собак. И вот он нашел ее рыдающей среди ночи в окружении трех здоровенных псов, одного из которых она обнимала так, словно любила больше жизни.