– А ты бы позволил любителю комиксов обжиматься с тобой, если бы он был одет в костюм Женщины-кошки и держал бы во рту корн-дог? – спрашивает Ансель, повернув голову к Оливеру. – Теоретически.

– Думаю, фанатам на мое мнение наплевать, – отвечает Оливер, собираясь с мыслями. – Не важно, есть у них во рту корн-дог или нет.

Миа морщит нос и качает головой, глядя на Оливера. Она почти не понимает его сильный австралийский акцент, что довольно смешно, учитывая, что сама она вышла замуж за человека, для которого английский язык неродной.

– Фанаты всегда счастливы, независимо от обстоятельств, – переводит Лола на скорую руку.

Я помню первый вечер, когда мы ближе познакомились с Оливером, после того как Миа и Ансель исчезли за углом коридора и мы с Лолой остались наедине с двумя незнакомцами, причем мы были значительно пьянее, чем они. После короткого осмотра мы заметили, что у Оливера на щеке нарисован маленький черный цветочек.

– Мне вот интересно насчет цветочка, – заявила Лола, когда он уселся рядом с ней. На нем были его обычные очки в широкой оправе, черные прямые джинсы, темная футболка. Я была почти уверена, что это не татуировка у него на лице… Почти.

– Пргрл при, – загадочно произнес он и снова замолчал. Мне понадобилось некоторое время, чтобы догадаться, что он имеет в виду.

– Проиграл пари!

– А поподробнее? – потребовала Лола.

А Финн охотно сообщил подробности. В данный момент они как раз закончили сокращенную версию велопробега по Штатам, который осуществили шесть лет назад.

– Суть в том, что тот, кто пробьет больше шин, должен сделать себе временную татуировку на лице. Оливер и не мог не проиграть, потому что он решил использовать обычный велосипед в качестве горного. Я вообще удивлен, что колеса у него не погнулись, как тако.

Оливер пожал плечами, и стало очевидно, что его вообще никак не волнует наличие цветка на лице. Определенно, он нарисовал его не для того, чтобы привлекать к себе внимание.

– Тебя называют Олли? – спросила Лола.

Оливер взглянул на нее так, словно его совершенно ошарашило предположение, что его могут так называть. Как если бы она сказала, что его, наверное, называют Гартом, или Эндрю, или Тимоти.

– Нет, – ответил он коротко, и единственное, что в нем было симпатичного, – это то, как он со своим акцентом пытался избежать гласного в односложном слове. Лола изогнула брови, слегка раздраженная тем, что ей одной приходится поддерживать беседу, и поднесла свой светящийся бокал к губам.

Лола носит в основном черное, и волосы у нее черные и блестящие, а еще у нее крошечная бриллиантовая сережка в губе, но при всем при этом она ни в коем случае не является воплощением злобных Riot Grrrl[3]. С ее идеальной фарфоровой кожей и самыми длинными ресницами в мире она слишком нежная для этого. Но если она решит, что ты придурок, то уже не важно, что ты думаешь по этому поводу. У нее говорящий взгляд.

– Цветочек тебе идет, – сказала она, немного наклонив голову и изучая его. – И руки у тебя красивые, нежные. Может быть, нам стоит называть тебя Олив.

Он сухо рассмеялся.

– И еще очень красивый рот, – добавила я. – Нежный, как у женщины.

– Да идите вы, – к этому времени он смеялся уже по-настоящему.

Как-то у нас получилось в ту ночь из подвыпивших незнакомцев превратиться в лучших друзей. Но Лола и Оливер оказались единственной парой, между которыми ничего не было, и вплоть до сегодняшнего дня Лола остается в полной уверенности, что Оливер не интересуется ею.

А вот я теперь уверена, что она ошибается.

– А где Финн? – спрашивает Оливер, садясь за столик, а потом обращается к Не-Джо:

– Привет, Джо!

– Обслуживает мисс Харлоу, – отвечаю я.

Он смотрит на меня со смущением.

– Пошел за напитком для Харлоу, – снова переводит Лола.

Оливер удовлетворенно кивает, осматривает бар и затем поворачивается ко мне.

– Будь поласковее с моим мальчиком, – говорит он, подмигивая, но тон его вполне серьезен.

– Потому что он такой ранимый? Да ладно, – фыркаю я. – Я просто использую его гигантский пенис и его неожиданное мастерство в играх со связыванием. Так что не стоит переживать за его чувства.

Оливер стонет, закрыв лицо руками:

– Зачем мне это знать?

И в этот самый момент не выдерживает Лола:

– Это не наше дело!

– Будете знать, как мне лекции читать, – заявляю я им с ухмылкой. – Как дела в магазине?

– Хорошо. Народу действительно много. Думаю, все будет хорошо, если дела так пойдут, да?

Я вижу, как Миа наклоняется к Анселю, чтобы он повторил ей помедленнее то, что Оливер только что сказал.

– Мне говорить медленнее, Ми-а-а? – изображает Оливер чудовищно преувеличенную версию американского акцента.

– Да! – восклицает она.

– Как там уголок для чтения у окошка? – спрашиваю я. – Много новичков привлек?

– Думаю, да, – произносит он, подтягивая к себе нетронутое пиво Миа. – Мне еще нужно разобраться, кто мои постоянные клиенты.

– И сколько времени пройдет, пока ты трахнешь там кого-нибудь? – интересуюсь я, положив подбородок на руки.

Он смеется и качает головой:

– Это видовое окно слишком большое. Думаю, никогда.

– Некоторым девушкам это нравится.

Он пожимает плечами, глядя на подставку для стакана, с которой играет, и не бросив ни единого взгляда на Лолу. Я сломаю этого парня, даже если это будет стоить мне жизни.

– А может быть, Оливер впервые отметится не около окна, а на складе? – подхватывает Ансель и – о, он мой любимчик.

Миа наклоняется к нему, и он что-то говорит ей в самое ухо. Ее счастье – лучшее лекарство от моих собственных тревог. Хотя, может быть, алкоголь тоже помогает. Я так рада за нее, что этот парень приехал сейчас больше чем на обычные полтора дня. Он старается приезжать каждые пару недель, но эти качели, которые взлетают вверх, когда он приезжает, и обрушиваются вниз всякий раз, когда он уезжает, невыносимы.

– Ребята, вы так здорово смотритесь вместе. – И я тянусь чуть не через весь стол, чтобы поцеловать Миа в щеку.

– А ты представь только, как мы здорово смотримся, когда занимаемся сексом! – кричит Ансель через стол. – Это что-то нереальное!