но не мог заговорить с ней, потому что зоралист учил его не спрашивать ответов, а добывать их, не просить, как младенец, разжевать всё, а уподобиться зрелому и понять всё самому. Но желание понять, что же она делает, пересилило это правило, из-за чего он не выдержал и задал ей этот вопрос. Она лишь одарила его мгновением своего взора, а далее произнесла: «Не беспокойся. Когда настанет пора тебе чему-нибудь научиться, я обязательно тебе это скажу» Они продолжили движение вглубь деревни молча и, в конце концов, вошли в один из домов, если это можно так назвать. Полумрак, царивший тут, не могла разогнать та небольшая свечка, которая горела посередине одной-единственной комнаты на небольшом столе. Помимо свечи на этом столе располагались две деревянные миски, одна из которых была расколота настолько сильно, что, того и гляди, развалится на две части. Один табурет был задвинут под этот самый стол, другой стоял у кровати, что располагалась на противоположной стороне комнаты. На этом табурете стояла склянка с Элеутерококкиносом, откупоренная и уже потемневшая, что говорило лишь об одном — зелье пришло в негодность, и пить его означало пить отраву. На кровати кто-то лежал, укутанный каким-то тряпьём. Стоял не очень приятный запах. Но не трупный яд. Некромант переставила склянку на стол, алхимик прокомментировал, что микстуру лучше вообще вылить, но она никак не отреагировала на эту реплику. Вместо этого она всё своё внимание отдала тому, кто лежал в кровати. Присев на табурет, она прикоснулась к человеку. Но, поняв, что никакой реакции за этим не последовало, начала трясти. Сначала легко, а потом всё сильнее и сильнее. Но и это не помогло. Лежачий не обернулся. Тогда она приподнялась и сама повернула его, так что Константин и его учитель смогли увидеть бледнющее лицо мужчины. Глаза закрыты, рот приоткрыт. И никаких признаков жизни. Константин спросил: «Ты будешь воскрешать его?» Не поворачиваясь к ученику, она отвечала: «Рано. Жизнь ещё теплится в нём» Константин сосредоточился на том, чтобы увидеть эти самые признаки. Но не увидел их. Даже грудь не приподнималась, показывая то, что он ещё дышит, но вместо того, чтобы спорить с учителем, принялся продолжать искать эти самые признаки жизни, попутно сказав: «Так убей его» Немного возмущённый голос девушки отвечал ему: «Нельзя. Мы не отнимаем жизнь, а, наоборот, даём. И не просто жизнь, а нечто гораздо большее» — «А что, если его переродить в нежить, не убивая?» Некромант повернулась в сторону Константина: «Интересно ты, конечно, выразился: переродить… Ну ладно, и как я по-твоему должна… переродить того, кто не умер?» — «По всем признакам видно, что он уже давно не тоур, а, скорее, менг. Запусти зелёное пламя смерти в него, и оно всё сделает само» — «Хм, с одной стороны ты говоришь вещи, достойные истинного некроманта, но с другой видно, что тебе многого не достаёт. Кто тебя обучал?» — «Загрис» Девушка усмехнулась, помолчала, а потом ответила: «Даже не знаю, как и реагировать на это» — «Ты не знаешь, кто такой Загрис?» — «Я-то знаю. Но вот вопрос в другом — откуда его знаешь ты?» — «Оттуда же, откуда его знаешь и ты, и все некроманты» — «Ты и четыре твоих друга призвали его душу в нежить, и он говорил с тобой её устами?» — «Всё именно так и было. Только друг был один» Она немного помолчала, а потом ответила: «Рассказывай, как это было, потому что мне трудно в это поверить» И тогда алхимик рассказал ей про сустиазоров и зорацира. Девушка вновь впала в задумчивость, а после отвечала: «Хорошо. Ко́рлаг во всём разберётся» Они ещё немного посидели так над умирающим или умершим, и некромант сказала: «Вот теперь последние остатки его жизни вышли из него» Она поднялась с табурета и, выпрямившись во весь рост, протянула к нему свои руки ладонями вверх. Константин в тот же миг наблюдал за тем, как зелёный поток эфира и лунный свет тянутся к чародейке и соединяются внутри неё, где-то внутри её тела. Он подумал, будто бы процесс слияния этих сил скроется от него, однако что-то поменялось внутри него, и он как будто бы прозрел. Он стал видеть души этих двух существ. Душа некроманта была внутри её тела и повторяла все движения. Точнее же, душа производила эти движения, а тело послушно исполняло их. А вот душа умершего не была внутри тела. Она была как будто бы над ним. Тело лежало головой вверх, а душа как будто бы стояла на этом теле, глядя куда-то в пустоту. И Константин, образно говоря, слышал этого умершего. Он взывал к нему. Но взывал не так, как один живой зовёт другого. Это было что-то иное. Душа умершего влекла к себе и пыталась удержать на себе внимание. Хоть её взгляд был уставлен в одну точку строго перед собой, но возникало ощущение, что она непрестанно смотрит на Константина. Хоть она ни слова не говорила, но было понятно, что она молила, просила и требовала даровать ей это самое перерождение. Сосредоточившись на этом, алхимик совершенно позабыл о том, что он хотел проследить процесс слияния лунного света и зелёного эфирного потока. Когда опомнился, то было уже поздно — его наставница уже держала два бледно-зелёных пламени в своих руках. Могущество этой магии витало вокруг, словно запах. Оно ощущалось как нечто неописуемое, как некий дух, некое присутствие. Некромант медленно качнула руками, так что они совсем чуть-чуть опустились, а потом ещё медленнее, как будто прилагая неимоверные усилия, повела их вверх. У Константина возникло такое ощущение, будто бы она прямо сейчас своими руками подхватила этого мужчину и пыталась поднять с кровати. Пламя в её руках начало мерцать ещё сильнее. Это настолько завораживало, что Константин не видел того, что происходило с душой умершего. Блеск силы смерти, которая была приведена в действие, затмил всякую мысль, и он ощущал, насколько прекрасен был этот процесс. И тут глаза мёртвого открываются. В них полыхает такое же пламя. Но оно не вырывается наружу, а горит где-то внутри, в самих глазницах, так что он просто видит светящие зелёные глаза. Обратившись к своему духовному взору, он видел, что душа уже находится внутри тела, и зелёное пламя смерти опутывает её, словно саван. Душа приподнимается и принимает сидячее положение. Тело, ничуть немедля, делает то же самое. Некромант делает шаг назад, при этом её руки ещё продолжают подниматься вверх, а пламя продолжает в