Судя по следам, белая медведица с медвежатами шла вдоль берега в поисках падали, но Торак не мог понять, куда она пошла дальше – в Море или в пустоши.

Пустошей Торак не видел, Море съело черные камни, и теперь гряда высотой с человеческий рост скрывала их из виду.

Белые медведи – любители бродяжничать. Торак вспомнил огромную самку, с которой столкнулся до того, как пришел на место встречи племен, и представил, как она сидит за этой грядой и наблюдает за ним. Если попытаться проверить, так это или нет, а она окажется там, времени на побег к лодке уже не останется.

На гряде появился запыхавшийся Волк и помахал хвостом. Торак сразу расслабился – если бы медведица была поблизости, Волк бы знал.

Наполнив бурдюк водой, Торак положил его в лодку, теперь надо было найти еду. После ухода Ренн он мог думать только о том, как быстрее ее найти, поэтому даже не стал останавливаться у птичьих скал, чтобы подстрелить всего одну кайру. И когда увидел китов, которые отдыхали после пиршества, тоже не остановился, чтобы подобрать хоть немного оставшейся на воде оглушенной рыбы. Теперь Торак об этом жалел, он ведь не ел уже почти два дня. То, что Ренн украла его съестные припасы, было жестоко, но отлично придумано. Но особенно тревожило Торака то, что Волк больше не чуял запах Ренн. Она наверняка придумала, как его замаскировать.

На отмели было полно рыбы, поэтому сначала Торак насадил на крючки морских улиток и забросил в воду, а потом забрался на гряду и отправился в пустоши поохотиться.

Ветер вылизывал пустоши с мелкими озерами и островками снега, а за пустошами под тяжелым синевато-серым небом виднелись окутанные туманом горы.

Заяц сорвался с места и помчался по пустошам, Торак пустил стрелу, но промахнулся.

Волк крадучись направился к белому островку снега на противоположной стороне озера. Торак бросился на землю – это был не снег, а стая белоснежных гусей с красными клювами и лапами. А еще после лета они были жирными, у Торака, пока он на них смотрел, даже слюни потекли.

Он ползком подбирался ближе к стае, а гуси щипали траву и переругивались, приглядывая за жирными серыми гусятами.

Все оказалось не так просто, как думал Торак.

Землю усыпали перья и пух, но гуси уже перестали линять, а птенцы выросли достаточно, чтобы встать на крыло.

Белое гогочущее облако поднялось над пустошью. Торак прицелился. И промахнулся. Стая превратилась в белую стрелу, летящую над серым, как шерсть волка, Морем. И стрела Торака уже не могла их догнать.

Ветер зашипел, словно издевался. Невдалеке пробежала лиса с гусенком в зубах, она мельком презрительно глянула на Торака: «А ты что, ничего не поймал?»

Торак собрал несколько покусанных мышами грибов и немного потемневших от мороза медвежьих ягод. Еще нашел мертвую росомаху, она окоченела с открытой пастью, как будто и после смерти продолжала рычать. Но Торак еще не оголодал до такой степени, чтобы есть падаль, хотя и был близок к этому.

На озере покачивались две гагары – легкая цель даже для пятилетнего ребенка. Но не для Торака. Они улетели с пронзительными криками, только он их и видел.

Что-то было не так. Торак слышал о людях, от которых отвернулась удача охотника, но с ним такое никогда не случалось.

Торак тяжело вздохнул и пошел проверить, не поймалась ли рыба. Когда брел вдоль ручья, наткнулся на мертвого белого медведя. Медведь был до ужаса тощим. Сдох от голода? Если лучший охотник Дальнего Севера не смог найти добычу, чтобы прокормиться, на что надеяться Тораку?

На боку мертвого медведя Торак заметил две странные колотые раны. Они располагались на расстоянии между кончиками мизинца и большого пальца расставленной ладони, как будто бок медведю проткнули копьем с раздвоенным наконечником. Торак не слышал ни об одном племени, которое охотится на белых медведей.

Он вытащил лесы с пустыми крючками, хотя отлично видел много рыбы на отмели. В надежде нарвать мидий или хотя бы улиток ощупывал онемевшими пальцами камни, но ничего, кроме водорослей, не нашел, да и те были несъедобные.

На гряде сидела белая сова и злобно смотрела на Торака желтыми глазами. И тогда он понял. Танугеак говорила, что страж Дальнего Севера не захочет видеть его в своих краях, и оказалась права. Сова знала, что он убил кого-то из ее сородичей.

И чтобы наказать его, отняла удачу охотника.

– Я не виноват! – крикнул Торак сове. – Меня заставили это сделать!

При попытке встать перед глазами поплыли точки, и он чуть не упал, а когда снова посмотрел в сторону гряды, совы уже не было.

К этому времени ожили валуны в дальнем конце берега. Гора темно-розового жира с низким ревом поползла в сторону Торака.

Двигалась моржи на удивление быстро, они вонзали в песок мощные желтые бивни и, помогая себе неуклюжими ластами, подтягивали туши вперед.

Теперь Торак понял, кто убил белого медведя.

И моржи двигались прямо на него.

Глава 14

Бежать к лодке было бессмысленно, моржи успевали отрезать от нее Торака. Он развернулся и помчался к гряде.

Камни были скользкими, Торак никак не мог найти путь наверх. Глянув через плечо, увидел, что огромный самец отделился от стада и движется четко на него. Сотрясающуюся тушу моржа покрывали бородавки, а бивни были длиной с руку.

Нащупывая выемку, за которую можно было бы зацепиться, Торак успел увидеть вшей в потрескавшейся шкуре моржа и почуял исходящую от него ярость. Маленькие глазки моржа скользнули по Тораку, но он пришел не за ним.

С гряды спрыгнула белая медведица и атаковала моржа поменьше. Крупный самец нанес удар бивнями, медведица увернулась, и бивни раскрошили каменную стену рядом с головой Торака. Для моржа он был не опаснее креветки, но, если бы Торак оказался у него на пути, его бы раздавили и даже не заметили.

Теперь медведица оказалась позади стада и пыталась вырвать у моржей детеныша. Она ударила его, но шкура моржонка была такой толстой, что на ней ни единой капли крови не появилось. Морж бросился на защиту детеныша, а Торак, воспользовавшись мгновением, забрался на гряду.

Волка нигде не было видно – он все еще охотился далеко в пустошах. У Торака сбилось дыхание, он не мог завыть и поэтому просто побежал вдоль гряды. Стадо моржей заполнило берег, но если бы Торак успел раньше