– Охотника! Нужно звать охотника!

– Ну и где ты его сейчас найдешь?

– Сами отобьемся, если что. Неужели не справимся? Вон нас сколько!

– Ага! Справился один такой!

– Да ладно вам страх нагонять! Ничего с нами не будет, стороной нас обойдут.

– А если не обойдут?

– Спрячемся.

– В лес надо уходить! За реку! Переждем опасность и вернемся…

Селяне спорили, кричали, ругались, не обращая внимания на приближающихся гостей.

– Видно, что-то случилось, – сказал Армид, вглядываясь в галдящую толпу, собравшуюся на ровном пустыре за амбарами, рядом с фуражной ямой. Он уже заметил несколько знакомых лиц, но не они ему были сейчас нужны. Армид, вытянув шею, высматривал старосту – мельника Гетса, уважаемого всей округой человека, в меру богатого, разумного и приветливого.

– А ты наблюдателен, – усмехнулась Нелти.

Армид не ответил на колкость, только дернул плечом, словно муху сгонял.

Они остановились в нескольких шагах от тесной толпы, на открытом месте возле небольшого навеса. Их заметили, на них оглядывались. Старика перевозчика здесь хорошо знали, помнили, ждали, а вот его попутчицу видели впервые. Кто она? И что это у нее с глазами?

Селяне с интересом разглядывали пришлую простоволосую женщину с кошкой на плече; по одежде, по манере держаться пытались угадать, чем она занимается, пихали локтями соседей:

– Не знаешь ее?

– Первый раз вижу.

– Глаза у нее какие-то чудные.

– Да она, вроде бы, слепая.

– И кот… Смотри, как сидит. Я сперва думал чучело. Но глазищи-то! Глазищи-то какие! Прямо горят!..

Нелти слышала почти всё…

Мало-помалу гул голосов стихал. Люди выговорились, выплеснули эмоции. Теперь они были готовы слушать.

– Все всё сказали? – прокатилось над толпой. – Хорошо, теперь скажу я… – Говорящего не было видно, но Армид узнал этот голос, похожий на скрежет жерновов. – Чего вы испугались селяне? Зачем прибежали сюда, словно цыплята под клуху? Зачем меня позвали? Или думаете, что простой мельник скажет что-то, о чем вы сами не знаете?

– Ты наш староста, Гетс! – крикнул кто-то в толпе.

– А ты наш кузнец, Ваер! И что с того?

– Скажи, что сам думаешь? – раздались сразу несколько голосов.

– Скажу! Молчать не стану, не привык! – Гетс откашлялся, прохрипелся. – Зря вы дома бросили, вот что я думаю! Зря хлеб не убираете, траву не косите, за детьми не смотрите. Все только разговоры разговариваете, да засовы новые на двери ставите! Хватит! Расходитесь-ка лучше по домам, хозяйством занимайтесь! Сами знаете, как наши деды говорили: дурные вести, что дрожжи в тесте. Так что нечего нам бояться! Да и что проку от вашего страха? Вот если беда прийдет, так встретим ее, как положено. А сейчас-то чего трястись?

– Вот и я говорю! – поддержал старосту чей-то могучий голос. – Отобьемся! Вон нас сколько!

– А ты, голова горячая, поостынь, – чуть спокойней сказал Гетс. – А то амбары искрами подпалишь.

В толпе раздались неуверенные смешки. Люди, вроде бы, немного успокоились, чуть расступились. Но расходиться не спешили.

– Говорят мне, что тут с нами Армид-перевозчик…. – Староста раздвинул людей, шагнул вперед. – Да? Где он?

– Здесь я! – поднял руку Армид.

– Ну вот и ладно, – сказал Гетс, снова обращаясь к селянам. – Охрана обоза, случись что, нам поможет. Не так ли, Армид?.. Так что нечего тревожиться.. – Он медленно шел сквозь толпу и старался не смотреть в глаза людям, так как опасался, что они заметят его тревогу. – Возвращайтесь домой… Занимайтесь делами… Как обычно… Все будет хорошо…

Гетс и Армид встретились как старые друзья – обнялись, поцеловались, долго хлопали друг друга по плечам, выбивая пыль из одежды. Мимо них шли люди, хмурились, покачивали головами, переговаривались негромко. Речь старосты их успокоила, но не намного. Да и ненадолго.

– Это Нелти. Собирательница душ, – представил Армид свою попутчицу. – Она хочет отправиться на болото.

– На Гадючье болото? – переспросил Гетс, глядя на женщину – на ее страшные невидящие глаза, словно присыпанные гнилой мукой.

– Да, – ответил Армид. – Но ты ее не переубедишь, даже не пытайся. Не трать даром слова.

– Он правильно говорит, – улыбнулась Нелти.

– Я ничего не могу указывать собирательнице, – развел руками Гетс. – Так же, впрочем, как и перевозчику.

– Это мудро, – сказала Нелти. – Ведь я же не учу мельника молоть зерно…

Они еще какое-то время стояли небольшим островком в людской реке, перебрасываясь ничего не значащими словами. Время от времени кто-нибудь из селян останавливался рядом с ними, здоровался с Армидом, разглядывал незнакомую женщину с большой черной кошкой, спокойно сидящей у нее на плече, пытался завести разговор со старостой. Но тот лишь недовольно отмахивался:

– Не сейчас. Я все высказал, что хотел. Поговорим как-нибудь в другой раз…

Когда толпа рассеялась, Гетс пригласил их в свой дом. Нелти хотела была отказаться, сославшись на свое дело, но староста взял ее за руку и сказал, что одно слово собирательницы может помочь всей деревне.

– Хорошо, – сказала Нелти, все еще колеблясь.

– Вы наверное проголодались, – добавил Гетс. – Сейчас самое время поужинать. Думаю, кошке тоже перепадет что-нибудь вкусное.

И Нелти, больше не раздумывая, приняла приглашение.

Дом у Гетса был большой, светлый – даже слепая Нелти чувствовала это.

Высокие ворота, широкая дорожка, посыпанная песком, крепкое крыльцо в семь ступеней, двустворчатая дверь с начищенными до блеска медными ручками, просторные коридоры и комнаты, высокие потолки, большие окна.

– Давно я не был у тебя в гостях, – сказал Армид, осматриваясь.

– Моя вина, – признал Гетс. – Но и ты что-то все реже к нам заезжаешь.

– Лошади старые, телеги постоянно ломаются. То, что раньше мы проходили за десять дней, теперь проходим за двадцать.

– У каждого свои беды, – вздохнул Гетс.

– А что за беда у вас? – спросил Армид, догадываясь, что хозяину неловко первому начинать разговор о проблемах.

– Все расскажу… – снова вздохнул Гетс. – Молчать не привык… Но не за пустым же столом беседовать…

Гетс был женат, имел пятерых детей. Но вот уже несколько дней жил без семьи – отправил родных к родственникам в город. Все хозяйство теперь вела служанка – полная, некрасивая, но опрятная девица, которую все называли Репой. Родом она была из соседней деревеньки, но мать ее умерла не так давно, а с отцом она не ужилась. Вот и ушла в село.