– Где мы сейчас? – спросила Нелти.

– Это старая конюшня. Мы всегда здесь останавливаемся. Место тихое, спокойное, безлюдное, хоть и посреди села – в самый раз для скорбного обоза.

– К тому же пруд рядом, – сказала Нелти.

– И это тоже, – согласился Армид. – Но откуда ты знаешь?

– Усь на ухо шепнула, – улыбнулась Нелти.

Армид помолчал немного, а потом сказал серьезно, без тени улыбки:

– На Гадючьем болоте кошка тебе не поможет.

Армид планировал задержаться в деревне на пару дней. Необходимо было заново перековать лошадей, смазать колеса телег, поправить упряжь. Одна из повозок нуждалась в небольшом ремонте, да и людям бы не мешало отдохнуть от дороги, перекусить в достойном заведении, промочить горло кружкой-другой пива, забыть ненадолго о своих обязанностях.

О мертвецах тоже не следовало забывать. Новых – если таковые будут – нужно было принять, разместить, а старые требовали ухода – на жаре тела быстро разлагались, несмотря на специальные саваны, пропитанные ароматными смолами, травяными настоями и заговоренной солью.

Мало кто из людей мог ухаживать за мертвыми…

– Все-таки решила идти? – спросил Армид.

– Я давно решила, – ответила Нелти, ощупью проверяя, не перекрутился ли кошачий поводок, не захлестнул ли он шею кошки, не спутал ли ей лапы. – Так что не трать понапрасну слова. – Она спустила ноги с телеги, намереваясь встать.

– Дело твое, собирательница, – пожал плечами Армид. Он хорошо знал, что такое долг…

Выкрашенные в черный цвет телеги ровным рядком стояли возле полуразвалившейся конюшни. Возницы уже выпрягли лошадей, стреножили, отвели на водопой к затянутому ряской пруду. Скучающие охранники – четыре бойца в старых кольчугах, с боевыми топорами на широких кожаных поясах – отошли в сторонку, развели костерок, расположились вокруг. Они переговаривались, посмеивались – сейчас они могли забыть о работе.

– Спасибо, что подвезли, – сказала Нелти, держась за оглоблю и глядя туда, куда смотрела ее кошка – на старого Армида. – Денег у меня нет, но Страж учил, что любой добрый поступок заслуживает благодарности.

– А злой – прощения, – добавил Армид. – Мало кто из молодых следует этому правилу. И я рад видеть, что есть еще люди, кто прислушивается к словам Стража. Но вознаграждения мне не надо.

– Ты ведь даже не знаешь, от чего отказываешься, – Нелти вытянула руку, медленно провела ею перед собой, коснулась колокольчика, висящего на оглобле, крепко за него ухватилась. Замерла, затаила дыхание, напряглась. Армид смотрел в ее жуткие незрячие глаза, мутные, белесые, словно затянутые плесенью.

А через мгновение Нелти разжала пальцы, и освобожденный колокольчик запел громко, нежно и чисто, словно звонкоголосый, радующийся жизни жаворонок.

– Вот моя плата, – сказала Нелти. – И прошу, не смотри мне в глаза.

– Да, собирательница… – Армид опустил взгляд. – Извини…

Колокольчик все звенел, переливался, все никак не хотел успокоится. В его ясном голосе слышались стрекот кузнечиков, шелест травы, далекая перекличка петухов и неуверенное кукование.

– Спасибо тебе, – сказал восхищенный Армид. – Но как ты это сделала?

– Использовала дар, – ответила Нелти. – Я отдала старому металлу частичку молодой души.

– Чьей души? – спросил Армид.

– Не знаю. Знаю лишь, что при жизни этот человек очень любил петь.

В деревню они пошли вдвоем – перевозчик мертвых и собирательница душ, старый Армид и слепая Нелти.

Собственно, они уже находились в деревне, в самом ее центре. Просто вокруг развалившейся конюшни не было жилых строений, слишком сыро здесь было, в этой заросшей осокой низине, плодящей комаров и собирающей туманы. Местные жители выгоняли сюда молодых бычков, овец и коз – трава здесь была сочная, зеленая, пруд рядом, да и присматривать за скотиной удобней, когда она под боком…

Армид и Нелти, держась за руки, шагали по извилистой тропке, поднимающейся по заросшему ивовыми кустами пологому склону.

– Ты отдала часть чьей-то души мертвому предмету, и он ожил, – размышлял Армид. – Так значит ты можешь подобным образом оживить и мертвого? Но тогда чем твой дар отличается от дара некроманта?

– Я собираю души, – сказала Нелти. – Я их впитываю, как ткань впитывает воду. Но отдать их чему-то я не могу. Только малую часть – так мокрая тряпка оставляет немного влаги на предмете, с которым она соприкоснулась. Освободиться от душ я могу лишь в одном месте…

– На Кладбище, – сказал Армид.

– Да, – кивнула Нелти. – Так что мы похожи, перевозчик. Ты ведь тоже доставляешь души на Кладбище. Только ты перевозишь их вместе с телами.

– Честно говоря, никогда об этом ни задумывался, – признался Армид. – Я просто делаю свою привычную работу, продолжаю дело предков.

– Дар некроманта отличается от дара собирателя. Некромант не имеет никакой власти над чужими душами, но он может получить власть над телами. Для этого он переносит в мертвеца малую толику своей души, частицу собственной сущности. И после этого они становятся одним целым – мертвяк и его хозяин, некромант и его раб…

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Армид, проникаясь еще большим уважением к собеседнице.

– Просто я умею слушать. Слушать и слышать…

Они вышли на деревенскую улицу, остановились посреди дороги. Армид огляделся, Нелти вслушалась.

– Как-то пусто, – сказал он.

– И тихо, – добавила она.

Вроде бы, все было в порядке. На лужайках перед домами бродили безнадзорные куры, с задворок доносилось сытое похрюкивание, за изгородями беззлобно тявкали собаки, в кронах тополей и вязов ругались вороны и галки, а на обочине дороги щипала пыльную траву пегая, ко всему безразличная лошадь, привязанная ко вбитому в сухую землю столбику.

Только людей нигде не было видно.

– И ехали когда, тоже никого не видели, – поделился Армид. – Одни только дети играли.

– Помолчи! – сжала руку старика Нелти. Она что-то услышала.

Где-то в отдалении… словно шум ветра… или гул моря…

– Туда… – потянула она Армида. – Люди там… Там все люди…

Голосов было много, разных голосов – молодых и старых, торопливых и рассудительных, громких и чуть слышных, звонких, сиплых, тягучих, надтреснутых. Люди говорили все разом, и в общем шуме сложно было разобрать отдельные слова. Но Нелти умела слушать…

– Надо послать гонца к Королю, просить у него помощи!

– Какое ему до нас дело! Он занят тем, что сторожит Кладбище.