Вдруг из комнаты Кальвимон донесся ужасный крик.

— Это ее голос! — прошептал аббат.

Вслед за тем в коридор поспешно вошел кавалер Гурвиль. Увидев аббата и Мольера, он пригласил их следовать за собой. Пройдя несколько комнат, они очутились в будуаре Кальвимон, где их взорам представилась самая удивительная сцена. На диване сидела Флоранс, закрыв лицо руками, и страшно рыдала, около нее находился Лагранж, бледный и трепещущий, а посреди комнаты стоял принц с Фаврасом и герцогом де Гишем.

— А, отец Даниель, мы вас ждем, а также и вас, Мольер, вы будете свидетелем. Не думайте, сударыня, — обратился он к Кальвимон, — что меня оскорбляет или огорчает открытие вашей измены. Как одно, так и другое сделало бы вам слишком много чести. Я уже давно знаю об этой унизительной интриге и выжидал только, чтобы она достигла того апогея своего развития, которым мы имеем случай только что восхищаться.

— О, монсеньор, это жестоко!.. — рыдала дама.

— Вот Мольер может подтвердить, что я с самого начала предвидел эту развязку и преднамеренно давал вам полную свободу действий, потому что, признаюсь, что давно уже хотел расторгнуть нашу связь. Господин аббат, соедините эту пару церковным благословением. Мы все будем свидетелями бракосочетания госпожи Кальвимон с господином Лагранжем!

— О, никогда, — воскликнула Флоранс, ломая руки, — я никогда не буду женой комедианта!..

— Я также не хочу жениться, — воскликнул Лагранж. — Эта дама кокетничала со мной!

— Как вам будет угодно, — возразил принц ледяным тоном. — Но предупреждаю, что вам остается только два исхода: или вы должны жениться и тогда получите пять тысяч луидоров, которые я даю в приданое мадам, или я немедленно прикажу позвать полицию, и вы оба будете взяты под арест.

— Боже! Какой позор! — вопила Флоранс. — Я на все согласна, только не заставляйте меня испытать еще новое унижение!

— Ну-с, что вы скажете, благородный трагик? — обратился принц к Лагранжу.

— Ваше высочество не шутя предполагаете выдать ей пять тысяч луидоров? — спросил он плачущим голосом.

— На другой же день после вашей свадьбы вы будете иметь удовольствие забавляться луидорами, если только супруга ваша дозволит это занятие, потому что деньги будут принадлежать исключительно ей.

— Господин аббат! Так… согласен жениться на ней!.. — пробормотал обезоруженный Сид и протянул Флоранс руку.

Не поднимая заплаканных глаз, красавица приняла протянутую руку, и оба подошли к аббату.

— Вот вам два кольца, — обратился принц к аббату, снимая с руки два солитера. — Я желаю, чтобы благородная пара получила их в память об этой торжественной минуте. На сегодня, — продолжал принц, — эти комнаты останутся в распоряжении счастливой четы, но завтра же вы должны будете переехать за мой счет в Безьер. Вы, сударыня, можете взять с собой всю эту мебель. А вам, Лагранж, советую в другой раз не посягать на спокойствие женщин. Теперь прощайте!

Принц ушел с Фаврасом и де Гишем.

— Утешься, старый дружище! — обратился Мольер к Ла-гранжу. — Уж такова, видно, была твоя судьба. Помнишь, я не раз предсказывал тебе такую развязку?

— Оставь меня! Желаю тебе побывать в моем положении!

— Нет, уж я постараюсь отделаться от подобного счастья.

Мольер и аббат поспешили оставить счастливую чету.

— Ну, — шепнул аббат Мольеру, — теперь поздравьте меня с епископством!

Между тем бал в Безьере был в полном разгаре.

Никогда еще не видели принца таким оживленным и веселым, как в этот вечер. Но самый лучший сюрприз принц готовил публике под конец вечера.

За ужином принц сказал сидевшим около него кавалерам, но так громко, что все могли слышать его слова:

— Сегодня я присутствовал на свадьбе актера Лагранжа с Флоранс Кальвимон, моей бывшей управительницей. Я поспешил дать им мое согласие, потому что нужно будет приготовить замок к принятию принцессы Конти, которая осчастливит меня своим приездом нынешней зимой. Тогда я буду иметь честь представить вам мою супругу, которая, надеюсь, придаст моему дому тот блеск, которого он, к сожалению, не имеет в настоящее время.

Все были поражены. Принц наполнил стакан вином и предложил тост за благополучное прибытие принцессы, который был встречен единодушными возгласами: «Да здравствует принцесса Конти!».

На другой день рано утром Конти с Фаврасом, Гурвилем и Лореном были уже по дороге в Париж.

На улице Антуан, недалеко от ворот, между Бастилией и старым отелем Святого Павла находится монастырь Дочерей Святой Марии. Было часов пять пополудни, только что начали звонить к вечерне, как к воротам монастыря подъехала простая извозчичья карета, из которой вышел мужчина, плотно закутанный в плащ, и в шляпе, низко надвинутой на глаза.

Он подошел к калитке и позвонил.

В этом тихом, мирном убежище Марианна Мартиноци скрыла от людских взоров свою глубокую печаль. Здесь дни и ночи думала она о своем возлюбленном Конти. Правда, в последнее время она имела большую отраду в письмах мужа. Но могла ли переписка вполне удовлетворить сердце женщины, преисполненной такой страстной любви.

Звук колокольчика дошел до ее печального уединения, но она и не подозревала, что перед калиткой стоит тот, кого она воображала далеко от Парижа в объятиях соперницы. Стук в дверь прервал ее грустные размышления. Вошла настоятельница монастыря.

— Дочь моя, — сказала она, взяв Марианну за руку. — Я пришла сообщить вам, что вас желает видеть…

Принцесса вскочила.

— Мой дядя, кардинал? Или… может быть, посланный из Лангедока, — прибавила она с внезапной бледностью на лице.

— Нет, не посланный, дочь моя, а…

— Он, мой муж?.. О, дорогая матушка, скажите мне, он в Париже? Он здесь… желает меня видеть…

Марианна дрожала всем телом.

— Да, принц Конти здесь и желает вас видеть.

— О боже!..

— Милая принцесса, вы так взволнованы, что не лучше ли было бы отложить это свидание до другого раза?

— О нет, нет! Как это возможно! Проводите меня к нему!

— Дочь моя, этот человек причинил вам столько страданий, что вы должны встретить его с достоинством и самообладанием, на которое едва ли способны в настоящую минуту.

— О, будьте спокойны, дорогая матушка. Я не сделаю ничего недостойного. Прошу вас даже присутствовать при нашем свидании.

— Я не могу быть при вашем свидании, потому что при моем сане неприлично слушать разговоры, подобные тому, который должен быть между вами. Я буду находиться в соседней комнате, и как только вы позвоните, немедленно явлюсь. Пойдемте, я провожу вас в приемную.

Настоятельница поцеловала молодую женщину и повела ее в приемный зал. Эта комната была разделена пополам высокой железной решеткой, завешанной плотной серой материей.