Сама виновата. Она едва успела с ним поздороваться, как сразу все ему вывалила. Это все нервы.

Отлично сработано, Скай. Прекрасная работа новичка.

Но ей не впервой было иметь дело с упирающимися клиентами. Она всегда с ними справлялась, и этот Натан не станет исключением. Терпение и словесная ловкость, вот и все дела. Сейчас она его уговорит, и он все поймет.

Элла пошла за Натаном ко входу в дом и позвала его:

– Погоди.

Обернувшись, он сделал несколько шагов спиной вперед, с приподнятыми руками, как бы заранее отсылая ее.

– Я все сказал. Я передумал. Мы не станем этого делать.

– Да почему? – настаивала она. – Ты позвонил нам. Спросил меня. Настоял, чтобы я приехала.

– В прошлый раз мы провели вместе две недели. У меня нет времени все переделывать. – Он сошел со ступенек и длинными четкими шагами подошел к открытому гаражу. Под сапогами хрустел гравий.

Две недели? Она думала, это было десять дней. Откуда взялись эти лишние дни? Чем они занимались?

– Дай мне пять дней, – начала она торговаться, догоняя его. – Этого мне хватит.

– Через три я улетаю на Аляску.

– Я полечу с тобой.

Он фыркнул:

– Нет. Без шансов.

– Но почему? Скажи мне, где ты остановишься, и я все организую. Я займу у тебя два часа в день, максимум три. Это все, о чем я прошу. И, кроме этого, ты вообще даже не заметишь, что я там.

– Замечу. И у меня там вертолыжи. Из-за одного твоего веса придется менять все планы.

– Я не собираюсь кататься с тобой на лыжах, – сказала она, стараясь не обращать внимания на замечание про вес. Судя по всему, это имело какое-то отношение к вертолету. У нее не было никакого лишнего веса с тех пор, как Натан видел ее в последний раз. Наоборот, она даже сбросила. Упражнения согнали ее беременный вес. А стресс и беспокойство насчет потери памяти убрали еще несколько килограммов.

– Я буду ждать тебя в гостинице, – предложила она, неготовая сдаться.

Он снова рассмеялся:

– Ты, ждать? Как-то сомнительно. Послушай, Эл, – он остановился и обернулся к ней. – Этого интервью не будет. Я все тебе рассказал. Ты действительно думаешь, что я буду это повторять?

Лицо Эллы упало.

– Прости. Я думала, если бы ты просто…

– Я не буду снова проходить через это. Не надо мне было читать то письмо от Ребекки и звонить ей.

– Это из-за моей амнезии?

– Я думал… – он оборвал фразу, глядя в небо.

– Что ты думал?

– Уже темнеет. Тебе пора. – Он пересек двор на своих длинных ногах и подошел туда, где дом смыкался со стоящим вплотную гаражом.

– Ты бы не стал настаивать, чтобы интервью делала именно я, если бы нас ничего не связывало! – крикнула она ему вслед. – И ты бы не стал звонить Ребекке и предлагать эксклюзив, – во второй раз, заметь, – если бы тебе было нечего рассказать.

– Доброй ночи, Элла. Поезжай домой, – ответил он через плечо, не прерывая шага.

– Я тоже потеряла сына.

Натан замер.

– Я была беременна пять месяцев, когда грузовик въехал в бок моего «Рейндж Ровера». Меня внесло в столб с телефонной будкой, и это вызвало разрыв плаценты. Я выжила, но мой ребенок погиб раньше, чем меня доставили в больницу. Мне сделали экстренное кесарево. По крайней мере, мне так сказали. Еще я читала полицейский отчет и медицинские выписки. Знаешь, почему?

Натан медленно повернулся к ней.

– Через пять дней после аварии я потеряла память. Не всю, а только некоторые куски, про саму аварию и про беременность. И про тебя. Я тебя не помню. Почему?

– Не знаю, – тихо сказал он, подходя к ней.

– Знаешь, чего я хочу больше всего? – спросила она, стуча себе по груди. – Я хочу оплакать потерю своего малыша, но я его не помню. Я не помню, как чувствовала его внутри себя, как он там рос. Знаешь, что бывает, когда ты чего-то не помнишь? Тебе этого не жаль. Я не могу скорбеть так, как должна была бы. И так, как мне бы хотелось. И еще чувство вины. Я даже описать тебе его не могу.

Она замолчала, вспомнив, что это она села в ту машину. Она не обратила внимания, выезжая на перекресток. Горло и глаза защипало от набегающих слез.

– Эл. – Натан сделал шаг и протянул к ней руки.

Она выставила руку вперед, останавливая его. Она не собиралась делиться с ним этим, но, начав говорить, уже не могла остановиться. Она хотела этого разговора несколько месяцев, но Дэмьен не соглашался. А ей, черт возьми, надо было выговориться. Чтобы наконец отскорбеть.

Элла вытерла слезы рукавом.

– Я знаю, что мой выкидыш нельзя сравнить с тем, через что пришлось пройти тебе.

– Не обесценивай свой опыт, – ответил Натан.

Элла кивнула, опустив голову.

– Элла? Посмотри на меня.

Она посмотрела и увидела, что он тоже чуть не плачет. Он не остался равнодушен к ее рассказу. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но Элла перебила его:

– Пожалуйста. Дай мне закончить. Выкидыш в двадцать одну неделю – это ужасно. Но потерять девятилетнего ребенка? Кого-то, кому ты читал сказки на ночь, делал бутерброды, целовал перед сном и держал за руку? Я даже вообразить себе этого не могу.

Натан крепко сжал губы.

– Я понимаю твое горе, Натан, и я знаю про чувство вины. Когда думаешь, что все могло бы быть по-другому, ты мог сделать что-то, и он был бы жив. Потому что я чувствую это каждый божий день.

Он поежился и отступил на шаг.

– Я думаю, что ты ни с кем не говорил про Карсона, кроме меня. Ты живешь тут как отшельник и избегаешь людей, как заразы. Кто-нибудь приходит к тебе? Ты пускаешь сюда кого-нибудь?

– Это не твоя забота.

– Но это так, нет? Ты пригласил меня сюда. Ты хотел меня видеть. Ты хотел, чтобы я написала о тебе.

– Я хотел, чтобы ты приехала, потому что хотел закончить начатое, а не начать сначала.

Элла неосознанно сделала шаг назад. Это было не про интервью. Между ними происходило что-то гораздо большее, чем она вкладывала в произносимые слова. Что же такого могло между ними произойти?

Она подумает об этом потом. Сейчас ей важно подтвердить участие Натана и заручиться его согласием помочь ей.

– Ну а что плохого в том, чтобы начать сначала? – Она сделала шаг вперед. – Ты позвал меня, и вот я здесь. Поговори со мной. О тебе, о Карсоне, о чем хочешь. Потому что иначе смерть сына так и будет грызть тебя изнутри, пока не оставит лишь пустую оболочку. – Именно это происходило с Дэмьеном. Это почти произошло с ней самой после смерти родителей и Грейс. – Может быть, наш разговор и время, проведенное вместе, помогут мне вспомнить наше первое интервью. Может быть, это поможет мне восстановить память. Так что скажешь? Давай попробуем помочь друг другу?