По правде говоря, когда вербовщик вил круги, как слепень над коровой, пытаясь склонить Степана к измене Родине, вербуемый едва сдержался. Вакарчук был готов работать на ЦРУ бесплатно, лишь бы знать, что когда-нибудь его вывезут отсюда или помогут выехать туда, где дрожат неоновые сполохи реклам!

Но рисковать свободой за идею значило бы себя не уважать, поэтому Степан сразу поставил вопрос ребром: «А что я с этого буду иметь?» Американец назвал сумму в долларах – и Вакарчук стал агентом ЦРУ. И никогда, ни разу не жалел об этом.

Началась новая жизнь. С виду она ничем не отличалась от прежней, но отныне все события и деяния обретали иной смысл, неведомый окружающим. Страху не было, а рискованные шпионские дела лишь разжигали азарт. Вакарчук с удовольствием фотографировал чертежи, проявлял пленку, пользовался шифроблокнотами и делал закладки – увлекательнейшая игра в разведчиков захватывала его целиком.

Улыбаясь, Степан спустился с виадука и зашагал мимо корпусов завода им. 25 Октября, где собирали мощные судовые дизели. Пыльные и закопченные окна пропускали ритмичные глухие удары, гулкий медный звон и басистое гудение.

Навстречу Вакарчуку шли, переваливаясь, толстые домохозяйки с авоськами, набитыми продуктами, – эти возвращались с центрального рынка. Другие, с пустыми руками, обгоняли его, спеша сделать покупки.

Он один шагал спокойно, будто совершал променад. Бабка, ковылявшая мимо, удивленно глянула на его блуждающую улыбку, и Степан тут же напустил на себя вид серьезный и деловитый. А в голове звучал бравурный марш. Так с ним всегда – стоило только зашагать поэнергичней, и тут же, как условный рефлекс, наигрывается музыка, обычно сопутствующая парадам.

А сегодня у него просто отличное настроение. Он снова в деле!

Эти несколько лет, пока он «лежал на дне», как подводная лодка, тянулись невыносимо долго, будто в заключении. Былая радость увяла быстро, лишь изредка вспыхивая робкой надеждой.

И вот ровно две недели назад зазвонил телефон. «Алло?» – буркнул Степан, подозревая, что это неугомонное начальство его тревожит, задумав, как в прошлый раз, вызвать на работу в законный выходной. «Ты уже собрался? – донесся из трубки грубоватый бесцеремонный голос. – Спиннинг свой не забудь! А я закидушки возьму. Там сомы – просто звери!»

Степан едва не послал любителя рыбалки, как вдруг до него дошло – это же пароль! Облизав пересохшие губы, Вакарчук ответил охрипшим от волнения голосом: «Вы ошиблись номером, я рыбалкой не увлекаюсь. Попробуйте набрать еще раз». После короткой паузы грубоватый абонент сказал: «А-а, это я, наверное, вместо тройки восьмерку набрал!» И пошли гудки…

– Да! – приглушенно воскликнул агент Вендиго. – Да! Да!

«Восьмерка» вместо «тройки» – значит, закладка на старом кладбище, на могиле тети Муси. Что может быть естественней, чем уход за местом вечного упокоения?

В жизни он никогда так быстро не собирался, как в тот день. Не вытерпев ожидания на остановке, тормознул такси.

На кладбище было тихо и спокойно. Корявые черные деревья, похожие на могильные кресты, оградки, кое-как сваренные из арматуры, пирамидки, крашенные серебрянкой, и того же серого цвета странные памятники, похожие на перекошенные трапеции. Атеистическая альтернатива кресту – стилизация огня факела, должно быть…

С громко колотящимся сердцем, Степан порылся в выцветшем венке… Его пальцы тут же нащупали жесткие кусочки фотопленки. И будто южный ветерок подул, донося чужедальнее тепло…

…На углу улиц Гагарина и Лейтенанта Шмидта выгибался дугой, будто кронверк, знаменитый «Красный дом», четырехэтажное здание из кирпича яркого кумачевого цвета.

Лёшка Бессмертнов по кличке Бес обнаружился во дворе, на обычном своем месте.

«Вся шайка здесь!» – усмехнулся Вакарчук, оглядывая скучающих пацанов, гревшихся на солнышке и в открытую смоливших папироски.

Удивительно, но милиция не брала Леху «на карандаш» – старшак отличался умом и природной сметкой. Громких дел за его гавриками не числилось – то бутылку портвейна выхватят с прилавка и шмыгнут через подсобку, то у школоты мелочь вытрясут, то схлестнутся с «молодежкой» из соседнего района. Баловство, лишь бы адреналин выпрыснуть.

Вот такие помощнички и нужны агенту Вендиго. Остап Бендер не зря рассчитывал на мальчишек – этот мелкий народец глазаст, пронырлив и вездесущ. Взрослые не обращают внимания на отроков и отроковиц, крутящихся рядом, точно так же, как кичливые аристократы не замечали прислугу. А ведь зрение и слух лакеям не изменяли… Идеальные шпионы!

Все видят, все слышат – и невидимы.

Подходившего Степана подростки встретили подозрительными взглядами. Пошли шепотки, губы зазмеились в глумливых ухмылочках, а сидевший с краю скамьи малолетка презрительно цвиркнул через зубы – мол, видали мы таких.

Бес развалился посередке, заняв треть скамьи у подъезда, и курил дорогую сигарету «Кэмел», небрежно вертя в пальцах белую коробочку «с верблюдом». Смотрел мимо Вакарчука выжидающе, но никак не выказывая интереса.

– Здравствуй, Алексей, – вежливо сказал Вендиго. – Можно тебя на минуточку?

Бессмертнов задумался на мгновение, по чину ли ему разговор с посторонним «мэном», но вот он передал недокуренную сигарету пацаненку из свиты – тот торопливо и жадно затянулся сладковатым дымком, – встал, приблизился с ленцой.

– Ну? – выдавил из себя, будто делая одолжение.

– Узнал? – усмехнулся Вакарчук.

– Ну! – подтвердил Бес, будто пародируя Эллочку-людоедку.

– Есть дело, – внушительно сказал Степан. – Надо найти одного типчика. Он вашего возраста, то ли школу кончает, то ли училище. Может, студент или только-только начал работать. Мне нужен его точный адрес, правильные имя и фамилия… Короче, координаты.

– Сколько? – прищурился Бес.

– Плачу пятьдесят сразу – тебе, – внушительно сказал Вакарчук. – Дальше сам разбирайся. Если пойдут сведения, подниму плату до сотни.

Старшак облизал тонкие губы, над которыми пробивался пушок.

– Сотню сразу! – сказал он осипшим голосом.

Степан мягко улыбнулся – заглотил, паршивец, наживку!

– Согласен! Если найдешь его, с меня еще двести. Берешься?

Бессмертнов, боясь дать «петуха» от волнения, молча кивнул.

– Тогда держи, – Вендиго вытащил из кармана плохонькую фотографию и передал Бесу. – Зовут Миха. И вот что… На этой фотке хорошо только глаза получились и еще губы. Я не уверен, но вполне возможно, что волосы у Михи короче…

– И не темные… – подхватил Бес.

– Вот, ты понял! Связь будем держать через вокзал – не авто, а железнодорожный. Я там занял ячейку в камере хранения. Номер тринадцать. Шифр: вэ сто сорок один. Любые сведения о Михе, даже свои смутные догадки, пиши на листочке и оставляй в ячейке ровно в три часа. Закроешь, сместив переключатель на букву «Б». Если информация будет ценной, на другой день найдешь за дверцей пару четвертных – это, не считая премии. Годится?