Его вездеход сейчас стоял на одной из тех обширных и многочисленных горизонтальных площадок, что он тщательно выискивал.

Встретив восход Солнца (не забыв, правда, как заправский турист, сделать панораму), Владимир ещё раз огляделся по сторонам. Он вовремя добрался до этой площадки, — как раз перед тем, как местность под колёсами вездехода совсем перестала различаться, потерявшись на фоне блеска вершины. Тут лежала его «заброска». Владимир залез в кресло водителя и вырулил вездеход к большому, с небольшой дом, валуну, за которым он сложил баки с последней заправкой. Он этот валун выбрал потому, что за ним большую часть дня сохранялась тень и баки, с кислородом не нагревались солнцем, что могло бы привести к нежелательным последствиям. Из-за холода за ним, прямо под стенкой, за многие тысячелетия в ямке, накопился целый ледничок замёрзшей углекислоты. Именно на нём он и расположил свою последнюю заброску.

Владимир аккуратно обогнул булыжник и пятясь по пушистому углекислотному снегу, подогнал вездеход к тележке-прицепу гружёному баками. Эту тележку он соорудил из запасных частей, которые были на Базе для ремонта вездехода и большого тягача ныне застрявшего на орбите. Далее предстояло ехать с прицепом. Медленнее чем до, но топлива для вездехода и заправленных баллонов для скафандра, здесь уже с серьёзным запасом хватало до верху. Владимир тут сознательно добавил огромный запас на «всякие прочие» неучтённые «кренделя», что он мог не заметить на пути к вершине, изучая путь по фотокарте.

Старая-добрая поговорка «гладко было на бумаге, но забыли про овраги» не просто так предками придумана была.

Прицепляя тележку, он обратил внимание на то, что она слегка присыпана «снежком». Видно в его отсутствие тут побывала небольшая тучка. Даже следы его собственных подошв, оставшихся на снегу с прошлого его здесь пребывания, тоже слегка заплыли.

Он снова сел за руль вездехода и плавно тронул его вперёд. Пересёк медленно границу света и тени, от чего на блистере скафандра тут же залегла привычная радуга, и развернулся чуть-чуть наискосок впереди лежащего склона. Теперь перед ним лежала полная неизвестность. Уже привычная неизвестность.

Привычная потому, что он уже больше года так, последовательно, расширял границы изведанного каждый раз шагая за неё. Впрочем как и всё человечество вместе с ним. Это прибавляло гордости и ощущения значимости свершаемого.

За то время, как он здесь на Марсе, катался на вездеходе, он стал почти что единым целым с ним. Он настолько с ним свыкся, что ощущал любую неровность под его колёсами, как ощущал бы камешки под подошвой шагая непосредственно по поверхности.

Слегка посунувшись боком вместе с тележкой на слишком крутом для него склоне, вездеход выкинув султан пыли из-под колёс вырулил на более пологий участок и мерно покатил вперёд, по направлению к ориентиру этого участка пути — остроконечной скале, где-то в полукилометре впереди по склону.

Владимир скосил глаза на руки, сжимающие рулевое колесо вездехода — на скафандре быстро таяли и испарялись клочья углекислотного снега, налипшие на рукава, пока он возился с прицепом.

Владимир придавил педаль газа и стал карабкаться вездеходом на ту часть горы, которая до этого им совершенно была неизведанна.

Но и тут его совершенно ничего не «удивило». Разве что тени стали чуть резче и глубже, а над головой, при светящем яростно солнце, было видно множество звёзд.

Тут, в двадцати одном километре над Базой, на самой здоровенной горе Системы, окружающая среда уже мало чем отличалась от открытого космоса: и чёрное небо со звёздами, и резкая, бледно розовая линия горизонта, еле-еле намечающая тонюсенький и жиденький слой атмосферы. Эта гора почти совсем торчала в открытый космос. Одно хорошо — видно было отсюда ну очень далеко. Даже обычная здесь «маленькая» тучка, цепляющаяся в это время за склон горы (именно она тут прибавляла «снегу» по ямам), ему вид не испортила — видно решила в этот день не появляться.

На краю кратера он сделал то же, что и его земные собратья-альпинисты — снял круговую панораму, сложил тур из окружающих камней, вложил в этот тур заранее заготовленный металлический пенал с запиской от себя (ну очень наглого характера J) и на фоне всего сфотографировался.

Обратно катил с выключенным двигателем. Хорошо разогнался.

Если бы это было на Земле — сказал бы «с ветерком», но какой может быть ветер тут, где почти что космос…

Владимир слегка встряхнулся освобождаясь от магии воспоминаний. Да! Вот сейчас, когда вся эта авантюра с горой дело двухлетней давности, весьма приятно вспомнить подробности, похихикать над трудностями и опасностями.

Правильно говорят, что: «приключение, это когда кто-то другой где-то далеко попадает в крутые неприятности J».

Приятно, когда сидишь в тёплом помещении, на Земле, за кружечкой чая, а на Марс смотришь не сквозь гермошлем скафандра, а через монитор «планшетки».

Вот там как раз крутятся кадры, как вездеход, катится по покатому краю кратера. Горизонт и местность в кадре всё время прыгают туда-сюда, когда колёса вездехода наезжают на крупные неровности и валуны. Синхронно, с толчками кренится и подпрыгивает, стараясь удержать вертикальное положение, сидящая впереди за рулём фигура в скафандре. Телекамеру, в этот раз Владимир оставил включённой и закреплённой в полутора метрах за спиной.

Тут край кратера смотрится через телекамеру как каменистое и бугристое плато, в то время как зубец кратера, на который вот-вот начнёт забираться вездеход — наоборот, как гора.

«Жаль — подумал Владимир, — я там поторопился».

И торопился по вполне понятной причине, а так «по уму», надо было бы сделать пару остановок и покрутить камерой вокруг. Я же это сделал только на самом верху.

Владимир оглядел зрителей.

Наверняка многие уже не раз видели эти кадры, но всё равно смотрят не отрываясь: Вадик даже челюсть отвалил. Смотрит, разинув рот. Один Николай на чай налегает. Кажется, уже пятая кружка… и как в него столько влезает?

На экране пошли впечатляющие «картинные» фото с Фобосом на заднем плане…

— Так как рассказывать было бы слишком долго, а отчёт писать ещё дольше, я отослал на Землю просто пакет из некоторых фото- и кинофрагментов.

Что я им отослал? Я отослал панорамы и фото с зубца кратера горы Олимп.

Сначала на Земле не поняли, что видят. Потом не поверили, потом, когда поняли и поверили разразился страшный скандал.

До меня докатились лишь его отголоски.

Отголоски в виде мягкого разноса, который мне «за безрассудство» устроили руководители проекта.

Выставили же меня отчитывать Рафика Юнусовича, мужика с хорошим чувством юмора. Так что сей «разнос» я смотрел как по телеку вы сатириков смотрите.

Жаль, что его ни тогда не показали, ни сейчас, не покажут пока не улеглись все страсти вокруг этой экспедиции.