Старший паладин перевел удивленный взгляд на клирика.

— В ходе этого похода нашли одаренного подростка с сильной тягой к свету, — пояснил он. — Он стал серьезным подспорьем в этой битве.

Гош недовольно глянул на Снека. Это сразу заметил Нерба и приказал:

— Озвучь свою точку зрения, паладин.

— Тёмный сумел обмануть и во время боя с его учениками напал на послушника. Тот сумел не только оказать сопротивление, но и вывел противника на бой на чистой силе, — заметив, как поднялась бровь Нерба, он добавил: — Парень ничего толком не умеет, но силы в нем океан. Произошел резонанс, и всю рощу накрыло туманом резонанса. Это и спасло его от дальнейшего боя. Тёмный был вынужден перейти в боевую форму и ограничить свои возможности.

— Понятно, — хмыкнул паладин. — Еще что-то?

— Нет, но нам бы хотелось узнать новости…

— Ваше донесение стало спусковым крючком. Отряды были готовы выступить даже в ночь. Старший клирик Пьес прибыл с отрядом в монастырь.

— А как же баронство Гельшат? — вмешался Снек.

— Он прибыл туда не усилять, — покачал головой паладин. — Пьес забрал всех братьев, кого мог, и выдвинулся к баронству.

— Будет штурм? — спросил Гош.

— Нет. Замок никто штурмовать не будет. Будет большая песнь Иммануила.

— Большая песнь Иммануила? — вскинул брови Снек. — На это требуется как минимум несколько сотен клириков и…

— Он привел их с собой. К ним присоединился десяток клириков вашего ордена, — кивнул Нарба. — Баронство Гельшат будет очищено полностью.

Два друга переглянулись и одновременно озвучили один и тот же вопрос:

— А мы?

— Вам приказано вернуться в Альму, — хмыкнул Нерба. — Хвалить вас никто не будет, не надейтесь. Цэк вас не простил. Думаю, отправит вас в другую задницу.

— Ну, мы и не надеялись, — пожал плечами Гош. — Но вообще он злопамятный тип.

— Ты ему нос сломал, — напомнил старший паладин. — И выпил всё заготовленное вино для причастий.

— Да, это было лишним, — поддакнул Снек.

— А ты отымел его дочь, — напомнил Нерба уже клирику. — А она, между прочим, была на выданье.

— Вообще-то членам ордена запрещено иметь детей, — стушевался клирик. — И по факту дочь эта была не его.

— Она была зачата до того, как он присоединился к ордену, — мотнул головой командир церковного отряда. — По закону он к ней отношения не имеет, а по факту…

Клирик опустил голову, пряча взгляд, а паладин недовольно повёл плечами.

— Мой вам совет, вернитесь обратно, тихо получите предписание и свалите, куда скажут. Видит Единый, от вас слишком много проблем.

Нерба отправился к своим воинам, а Гош со Снеком проводили его взглядами.

— Про вора этого не сказали, — задумчиво произнёс паладин.

— Я думаю, нам и так хватает проблем, — задумчиво произнёс клирик. — Если мы объявим, что приняли в послушники нежить, то я вообще слабо представляю, что с нами сделают.

— А мы его приняли в послушники? — изумился Гош.

— А у нас есть варианты? — развёл руками Сек. — Пошли. Надо собирать наших… послушников.

* * *

— У вас святош настоящий сдвиг на счёт белого, — хмыкнул Руди, оглядываясь по сторонам.

— Не у «вас», а у нас, — заметил Снек. — И да… есть такое. Привыкнешь со временем.

Отряд шел по белоснежной брусчатке, по улице с белыми домами к огромной церкви с прямыми стенами из белого мрамора и такого же цвета черепицей.

— Нет, я серьезно. Это за гранями понимания, — покачал головой мервтый воришка. — Тут хоть что-нибудь есть другого цвета?

— Вино, — тут же заявил Гош. — Насыщенное красное из Жавилии, нежное золотистое из Гардонии…

— А Ежнинский самогон? — с улыбкой спросил Руди.

— А Ежнинский самогон мне продавать запретили, — вздохнул паладин.

— Ты добуянишься до того, что тебе вместо пива квас наливать начнут, хохотнул Снек. — А на самом деле так выглядит только главный квартал. В хмельном квартале все немного поцветастее.

— Да, в греховном квартале полно красных дверей, — с улыбкой заметил паладин.

— Зачем красить дверь в красный цвет? — спросил Ари, крутящий головой по сторонам.

Парень был первый раз в крупном городе и пребывал в достаточно сильном ступоре от количества людей, повозок и торговых лотков, которые размещались на двухколесных тележках, снующих по улице.

— Красная дверь — это знак публичного дома, — пояснил Руди.

— Какого дома? — не понял парень.

— Дома, где женщины продают удовольствие мужчинам за деньги, — пояснил Гош и кивнул на Снека. — Излюбленное место этого ловеласа.

— И это говорит мне алкаш и балагур, — недовольно проворчал клирик. — А вообще, надо заняться нашим учеником. Ему еще многое предстоит попробовать…

— Да, он даже вина не пробовал, — авторитетно закивал головой Гош.

— Я, конечно, мало что понимаю в ваших церковных делах, но… Мне на секунду показалось, что вы решили напоить этого мальца и протащить его по шлюхам, — удивленно произнес Руди.

— Не напоить, а показать, что такое алкоголь, — поправил его паладин.

— И не тащить по шлюхам, а показать, что такое женская ласка, — кивнул головой Снек. — Ты ведь еще девственик?

— Что? — не сразу понял, о чем разговор, Ари, засмотревшись на торговца с тележкой, на которой висело с два десятка стальных чаш со светящимися искрами внутри.

— Ты ведь не был с женщиной?

— Нет, а причем тут…

— Значит, решено, — кивнул клирик. — Сначала в греховный квартал, а затем в хмельной.

— А почему это сразу в греховный? Может, сначала в хмельной?

— Думаешь, он после хмельного что-то сможет сделать в греховном?

— Погодите! — выскочил перед отрядом Руди и расставил руки в стороны, преграждая путь. — Мы ведь теперь с ним послушники, так? Мы теперь служители ордена. Разве мы не должны поститься, читать псалтирь и думать о свете и его пути?

— Тебя чем ударили? — хмурясь, спросил Гош.

— Он, видимо, наслушался сплетен, — кивнул клирик. — Вообще, пока вы послушники, вы не имеете ограничений на грехи. Вы считаетесь вступившими на путь света, и на ваши грехи… по факту всем плевать.

— Это мне прилетит за квартал красных дверей, — заметил паладин.

— А мне, соответственно, за хмельной, — кивнул Снек. — А вы двое вообще ничем не ограничены.

— Это я понял, — кивнул неупокоенный воришка и, облизнув губы, поинтересовался: — А кто платить за это все будет?