— Как скажешь.

— Господи Иисусе… — произнесла Дебора, глядя в пространство и, очевидно, видя свое повышение по службе, проплывающее где-то у меня над головой.

Она скорее всего собиралась продолжить, если бы в этот момент Эйнджел — не родственник — не подал голос, перебивший гул, висящий над Ареной.

— Детектив? — крикнул он, вертя головой в поисках Л а Гэрты.

Голос звучал странно, словно в беспамятстве, как вскрик полузадушенного человека, не привыкшего громко говорить на людях. В помещении сразу же стало тихо. В интонации были одновременно и шок, и триумф: я нашел что-то важное, но — о Господи!

Все глаза повернулись в сторону Эйнджела, а он показывал вниз, на сидящего на корточках лысого мужчину, который медленно и осторожно что-то вынимал из верхнего пакета.

Мужчина наконец вытащил эту штуку из пакета, неловко держа, уронил, и она покатилась по льду. Он потянулся за ней, поскользнулся и поехал по льду вслед за поблескивающей штуковиной, пока их обоих не прибило к борту. Трясущейся рукой Эйнджел дотянутся до нее, схватил и поднял, чтобы всем нам было видно.

Внезапно воцарившаяся в помещении тишина была благоговейной, захватывающей и прекрасной, как всеподавляющий взрыв аплодисментов после того, как с гениального произведения сняли покрывало.

Это было зеркало заднего вида с грузовика.

Огромное одеяло оглушительной тишины висело над Ареной всего мгновение. Затем гул голосов приобрел новый оттенок — люди старались увидеть, объяснить, обсудить.

Зеркало. Что, черт возьми, это означает?

Хороший вопрос. Несмотря на то, что такой поворот событий очень тронул меня, никаких спонтанных теорий о том, каково его значение, у меня не появилось. Так иногда бывает в большом искусстве. Оно воздействует на тебя, а ты не можешь объяснить как. Глубокий символизм? Тайное послание? Мучительная мольба о помощи и понимании? Невозможно ответить — впрочем, для меня и вовсе не первостепенно. Я хотел надышаться всем этим. Пусть другие беспокоятся, как зеркало оказалось здесь. В конце концов, могло просто выпасть, и он решил выбросить его в первый подвернувшийся мешок для мусора.

Нет, невозможно, конечно, нет. Зеркало оказалось здесь по какой-то очень важной причине. Для него эти мешки — не мусорные. Как он только что элегантно доказал хоккейным представлением, способ преподнесения — важная часть того, что он делает. Он не допустит обыденности ни в одной детали. Что же означает зеркало? Все сходится на том, что, как бы ни импровизировал убийца, зеркало к фрагментам тела он приложил совершенно намеренно. Более того, где-то между лопаток у меня появилось ощущение, что это очень точное и очень личное послание.

Мне?

Если не мне, то кому? Остальная часть действия обращена к миру в целом: «Смотрите, кто я есть! Смотрите, кто мы все есть. Смотрите, что я делаю». Зеркало от грузовика не вписывается в программное заявление. Сегментирование тела, дренирование крови — это необходимо и элегантно. Но зеркало — причем, если окажется, что оно от того фургона, который я преследовал, — другое дело. Элегантно — да; но что оно добавляет к общей картине? Ничего. Зеркало вложено с какой-то другой целью, и цель эта должна иметь новую и совершенно другую мотивацию. Я почти чувствовал электрический заряд мысли, пронизывающий меня. Если зеркало с грузовика, то предназначаться оно может только мне.

Но что оно означает?

— На кой черт оно здесь? — спросила Деб. — Зеркало. Зачем?

— Не знаю, — ответил я, все еще ощущая в себе пульсирующую энергию. — Тем не менее, поспорю с тобой на ужин с крабами у Джо, что оно с того фургона-рефрижератора.

— Не спорь, — сказала она. — По крайней мере, оно решает один важный вопрос.

Пораженный, я смотрел на Деб. Она — правда, что ли, интуитивно — нашла то, что пропустил я?

— Что за вопрос, сестричка?

Она кивнула на кучку копов управленческого уровня, пререкающихся на краю поля.

— Юрисдикция. На сей раз она наша. Пошли.

На поверхности детектив Ла Гэрта не выглядела впечатленной этим новым вещественным доказательством. Возможно, она хотела скрыть глубокое беспокойство, вызванное символизмом зеркала и всем, что с ним может быть связано, за тщательно возведенным фасадом безразличия. Или так, или она действительно непробиваема, как бетонная стена. Она все еще стояла с Доуксом. К его чести, он выглядел обеспокоенным, но, может быть, его лицо просто устало от вечно злобного взгляда и решило примерить что-то новое.

— Морган, — обратилась Ла Гэрта к Деб. — Я не узнала вас в одежде.

— Полагаю, иногда можно не заметить массу очевидного, детектив, — ответила Дебора, прежде чем я смог остановить ее.

— Точно, — парировала Ла Гэрта. — Именно поэтому некоторые из нас никогда не становятся детективами.

Полная и бескровная победа. Ла Гэрта, даже не дождавшись, пока пуля долетит до цели, отвернулась от Деб и заговорила с Доуксом:

— Выясните, у кого есть ключи от Арены. Кто может зайти сюда в любое время.

— Ага, — произнес Доукс. — Проверить все замки, не взломаны ли?

— Нет. — Ла Гэрта довольно мило нахмурилась. — У нас теперь есть свой контакт со льдом. — Она взглянула на Дебору. — Этот рефрижератор только путает нам карты. — Снова Доуксу. — Ткани должны были повредить здесь, на льду. Поэтому убийца как-то связан со льдом в этом здании. — Она в последний раз посмотрела на Дебору. — А не с грузовиком.

— Ага, — произнес Доукс.

Голос его прозвучал неуверенно, однако дело ведет не он.

Ла Гэрта перевела взгляд на меня.

— Думаю, ты можешь ехать домой, Декстер. Я знаю, где ты живешь, если вдруг понадобишься.

По крайней мере хоть не подмигнула. Дебора проводила меня до больших двойных дверей Арены.

— Если так пойдет дальше, через год я буду регулировщиком, — продолжала ворчать она.

— Ерунда, Деб, максимум на пару месяцев.

— Спасибо.

— Нет, правда. Ты не должна так явно ее провоцировать. Видела, как это делает сержант Доукс? Ради Бога, действуй потоньше.

— Потоньше! — Она резко затормозила и схватила меня за грудки. — Послушай, Декстер. Это ведь никакая не игра.

— А вот нет, Деб. Игра, да еще какая. Политическая игра. А ты не играешь в нее как следует.

— Я ни во что не играю! — зарычала она. — На карте человеческие жизни. На свободе гуляет мясник, и он останется на свободе, пока здесь распоряжается эта слабоумная Ла Гэрта.

Я подавил в себе всплеск надежды.

— Вполне вероятно…

— Так оно и есть, — настаивала Дебора.

— Но, Дебора, ты ничего не сможешь изменить, если сошлешь себя регулировать движение в Коконат-Гроув.