Майкрофт поглядел на брата скептически:

– Шерлок, ты действительно думаешь, что дело можно так быстро раскрыть? Даже с этой новой загадкой?

– Удивительно, джентльмены, – отвечал Холмс, – как часто ключи к разгадке кажутся загадками – и наоборот. Но – да, Майкрофт, если вы с доктором Ватсоном готовы принять разгадку, какой бы она ни была, то мы найдем ее быстро. В конце концов, не забывай первое правило расследования…

– Да, да, – перебил Майкрофт, нетерпеливо взмахнув рукой. – Невозможное, невероятное, истинное… такое вряд ли забудешь. – Тяжело, словно тело сильнее обычного тянуло его к земле, Майкрофт пошел к двери. – Ну хорошо, если ты говоришь, что дело можно раскрыть, я тебе верю. У меня и без того достаточно хлопот. Значит, я соберу молодых людей и мы двинемся в Балморал. Что же до сэра Фрэнсиса – я сделаю что могу, даже использую королевский приказ. Однако имей в виду, Шерлок, я обещал полиции, что они сегодня смогут вернуть тело Маккея родственникам. Мы и так слишком долго его держим.

– Да, верно, – ответил Холмс. – Не страшно, пусть забирают хоть сейчас.

Открыв дверь в темный коридор, Майкрофт кратко, начальственно рявкнул, подзывая Хэкетта: похоже, действие это еще больше истощило его силы.

– Стало быть, джентльмены, я вернусь завтра вечером – и чтобы у вас к этому времени были результаты. Хэкетт! – снова гаркнул он. – А, вы уже здесь… – В дверном проеме смутно замаячила фигура дворецкого, и я заметил, как глаза Майкрофта сузились. – Вы что-то недалеко ушли, а, Хэкетт, скажете, нет?

– Никак нет, сударь, – отвечал тот – как мне помстилось, отчасти даже с неловкостью. – Но все эти старые лестницы мне уже знакомы, как…

– Не сомневаюсь, – быстро оборвал его Майкрофт, по-прежнему явно сомневаясь в поведении дворецкого, но не желая углубляться в данную тему. – Прикажите, чтобы подали экипаж. Миссис Хэкетт постелила джентльменам?

– Да, сэр, и согрела постели, – был ответ.

– Хорошо. – И Майкрофт добавил, обращаясь к нам: – Вам обоим – отдохнуть несколько часов. Не больше, не меньше. Вы должны быть в наилучшей форме.

Майкрофт направился к выходу, а Холмс вернулся к леднику. Он какое-то время осматривал тело, наконец покачал головой и выпрямился:

– Что ж, Ватсон, давайте опять прикроем этого беднягу.

Я взял простыню и расправил ее на теле. При этом я впервые позволил себе вглядеться в синюшное измученное лицо Маккея.

– Поистине ужасная кончина, – сказал я. – Однако на злодея он не похож

– Он и не был злодеем – я готов поручиться за это своей репутацией, – ответил Холмс.

Мне почему-то не верилось:

– Но ведь он по меньшей мере вел двойную жизнь. Смерть человека говорит о нем не меньше, чем его внешний вид, Холмс.

– Верно. Только, если вы думаете, что эти раны – доказательство виновности покойного, а не тех, кто их нанес, значит, ваше воображение взяло верх над здравым смыслом. Помните – poignarder a l'eccosais, «заколоть по-шотландски». Не «казнить», но «заколоть» – как и должно быть, ответственность лежит всецело на том, кто совершил это деяние. – Холмс оглядел покрытый простыней труп. – Если, конечно, предположить, что убийца был один, что маловероятно… Но как бы то ни было – идемте спать, Ватсон. Вы, должно быть, валитесь с ног.

Мой друг, со своей стороны, выглядел так, словно преспокойно почивал всю ночь, пока мы были на ногах; с ним часто бывало такое, когда он имел дело с явными доказательствами преступления.

– И правда, – ответил я, направляясь к первой из лестниц, узенькой и темной. – Но у меня легче на душе.

– Легче?

– Да. С той самой минуты, как мы прибыли, вы ни разу не заговорили о духах и легендах.

Он хохотнул:

– Это лишь временное улучшение, Ватсон, уверяю вас! Пока что у нас вполне достаточно фактов – но будьте спокойны, до изучения потусторонних сил мы скоро доберемся. А может, это они доберутся до нас…

Тайна западной башни

Я не очень удивился, когда, проснувшись в очаровательной дворцовой спальне с дубовыми панелями на стенах, обнаружил, что солнце уже садится. Майкрофт не велел нам спать слишком долго, но я знал, что брат его не обратит внимания на эти слова и не станет отдыхать вообще, а мне, напротив, позволит поспать сверх меры. Сознаюсь, это было мудрое решение – хотя, проснувшись, я не мог сразу понять, который час и где я, в остальном же мои умственные способности не пострадали. Я настолько хорошо соображал, что сразу заметил Холмса, который сидел на подоконнике одного из высоких окон в моей комнате, одетый точно как раньше, и все так же курил, глядя на живописные, мрачноватые развалины аббатства.

– Холмс, – проговорил я, спуская ноги на пол с огромной кровати под балдахином. – Сколько времени?

– Время, – бодро ответил он, все так же глядя в окно, – время не важно, важен час…

– Вы шутите или пытаетесь меня запутать?

– Ну же, Ватсон, – я пытаюсь храбриться, а вы мне не даете! Я просто хотел сказать, что скоро стемнеет. А с темнотой явятся, – он повернулся ко мне, и продолжил театральным голосом: – создания, живущие во тьме…

Я был не расположен к шутливой болтовне.

– Я-то надеялся, что с темнотой явится ужин, – сказал я, вставая. – Я довольно голоден.

– Я так и подумал, – ответил Холмс. – Я велел миссис Хэкетт принести вам тарелку сэндвичей – вон она – и чайник крепкого чаю.

– Вы очень любезны, – сказал я, спеша начать скромную трапезу.

– Думаю, вам лучше не переедать, – сказал Холмс, присоединяясь ко мне, но лишь ради чашки чаю. – Сегодня ночью мы можем увидеть или услышать нечто такое, что, возможно, расстроит ваше пищеварение. Во всяком случае, я уже услышал кое-что.

– Значит, вы не спали, как я и подозревал. И куда же вас завели ваши блуждания? Должно быть, подальше от недреманного ока Хэкетта. – Я откусил от поистине королевского сэндвича – ростбиф, кресс-салат и французская горчица – и почувствовал мгновенный укол совести. – Я не хотел так зло пошутить. Но…

– Да, этот его глаз – необычное зрелище, верно? – ответил Холмс. – Вы заметили шрамы? Очень характерные.

– В самом деле? Шрамы я заметил, но они мне ни о чем не сказали.

– Нет? Ну что ж, может, я и ошибся. Скорее, Ватсон! Вы же не хотите упустить возможность ее увидеть.

– Кого – ее? – спросил я, пытаясь одеться и одновременно дожевывая последний сэндвич с ростбифом.

– Ну как же – скорбный дух в западной башне! Неужели вы думали, что Холируд-Хаус вас разочарует? Вы ведь столько миль проехали, чтобы его увидеть!

Я завершал свой ужин, одевание и туалет и думал, что Холмс, конечно же, шутит, нет – точно шутит… и все же… У меня до сих пор не было удовлетворительного ответа на вопрос, заданный мною в поезде – несколько часов или несколько дней тому назад? – о том, что думает лично Холмс насчет мстительного духа, обитающего в Холируд-Хаусе, виновника того ужаса, о котором мы слышали и который впоследствии увидели. Само собой, вмешательство подобного существа объяснило бы противоречивые и непонятные повреждения на теле Маккея; и я не мог бы с чистой совестью сказать, что полностью исключаю подобное жуткое объяснение. Но то, что Холмс постоянно возвращался к этому – то ли потому, что сам верил, то ли намеренно, дабы воздействовать на мое настроение, – определенно стало меня раздражать. Я решил, что предоставлю ему последнюю попытку – с этим «духом в западной башне»: если окажется, что он решил надо мной причудливо подшутить, возможно, так же, как он подшутил накануне над миссис Хадсон, вызвав ее справедливый гнев, я выскажу ему все, что думаю, притом не стесняясь в выражениях.