– Ты что, издеваешься? – снова вскипел Сатаров. – Это по-твоему называется равноправное партнерство?

– Да, – ответил Полунин. – Ведь нашей группе тоже будет принадлежать сорок пять процентов.

Сатаров поразился еще больше.

– А кому же в таком случае достанутся оставшиеся десять процентов?

Вместо ответа Полунин кивнул в дверной проем кабинета, через который просматривался зал. Туда же обратил свой взгляд и Сатаров.

По залу не спеша шел грузный пожилой мужчина, одетый в черный костюм и темно-серую рубашку без галстука.

– Коля-Решето? – удивленно произнес Сатаров.

– Он самый, – подтвердил Николай Решетов, входя в кабинет ресторана.

– Что, Олег, не ожидал меня здесь увидеть? – произнес Коля-Решето, усаживаясь в свободное кресло. – Честно говоря, я и сам не ожидал, что застану здесь такую теплую компанию…

– Так это ты его пригласил? – спросил Сатаров у Полунина.

– Я, – спокойно ответил тот.

– На хрен он нам нужен! Ты что, собираешься с ним делиться акциями?

– Да, собираюсь, – ответил Полунин. – Коля тоже имел интерес к этому делу и так же, как и мы, начал скупать акции. Правда, делал он это не с таким шумом, как мы, и не очень в этом преуспел, но все же имеет какую-то часть.

– А я не собираюсь отдавать этому жирному борову то, что мне принадлежит по праву, – раздраженно заявил Сатаров. – Кто он такой, чтобы ему отдавать акции предприятия, в которое мы вложили бабки?

– Признаться, Иваныч, я тоже не совсем понимаю, к чему нам это, – заметил Антон Синицын. – Мы с Сатаровым воевали, а Решетов все это время отсиживался и выжидал, пока мы перебьем друг друга, а теперь ему еще и отступного давать.

Коля-Решето, слушавший речь молодых бандитов, раскраснелся от негодования. Он вынул из кармана огромных размеров носовой платок, тщательно вытер свою массивную шею и круглое лицо.

– Ну вот что, Иваныч, – тяжело сопя, наконец произнес Решето своим хриплым, немного булькающим голосом. – Я сюда пришел о делах говорить, а не гнилой базар этих сопляков слушать. Если у тебя есть, что мне сказать, – говори, иначе я сваливаю отсюда и тогда будем говорить уже по-другому.

– Не гони, Коля, – спокойно отреагировал Полунин, – дело серьезное, вот ребята и горячатся, неопытные еще.

Маленькие черные глазки Решетова сузились до размера двух едва заметных щелочек.

– Я не допущу, чтобы какие-то сосунки решали, что мне давать, а что не давать, – проговорил он, сжав кулаки. – Я вор в законе, и я хозяин в этом городе, поэтому мне решать, что брать, а что не брать. Это они должны мне платить бабки в общак.

– Щас, разбежались, – усмехнулся Сатаров, – бабки ему платить! Да мне насрать на твои воровские титулы. Это ты для своих урок, может быть, авторитет, а для меня ты никто.

– Сатар прав, – неожиданно поддержал Олега Антон. – Не хер нам дармоедов кормить, бабки зарабатывать надо, а не халявничать.

– Ну все, хватит! – неожиданно грохнул по столу Полунин. – Так мы здесь договоримся до того, что глотки перегрызем друг другу.

Столь резкая перемена в настроении Полунина повлияла на окружающих. Все замолчали, ожидая, что скажет Владимир.

Тот в свою очередь бросил взгляд на Сатарова и неожиданно спросил его:

– Слушай, Олег, а зачем тебе все это нужно?

– Не понял, – удивился Сатаров. – Ты о чем?

– Ну, я узнать хочу, зачем ты эти акции скупаешь? Хозяином стать хочешь?

Не ожидавший такого поворота разговора, Сатаров пожал плечами и откровенно ответил:

– А что, я, по-твоему, всю жизнь ларечников дрючить должен, как шпана уличная? Я солидный человек и хочу заниматься солидным делом.

Полунин внимательно выслушал Сатарова и продолжил:

– Хорошо сказал, Олег, признаться, я не ожидал от тебя такого. Я думал, что ты только костюмы директорские носишь, а на самом деле в управленцы метишь. Вот и я хочу серьезным бизнесом заняться. Хочу так же, как и ты, деньги в большой завод вложить, из разрухи это предприятие поднять и чтоб меня при этом уважали за то, что я сам зарабатываю и другим даю.

Сатаров промолчал, однако по его взгляду, хмурому и внимательному, Владимир понял, что его слова произвели на Олега впечатление.

– Но при этом, Олег, я следую одному принципу, – продолжил свою речь Полунин, – мне лучше иметь от начинаемого дела большие деньги и при этом спокойно жить, нежели иметь очень большие деньги и все время опасаться за свою жизнь и свой бизнес. Вот поэтому я и хочу заключить сделку, которая позволила бы мне иметь спокойный бизнес и не иметь проблем. Именно поэтому Коля-Решето получит свои десять процентов акций этого предприятия.

Полунин закончил свою речь, и за столом снова воцарилась тишина.

Сатаров и Синицын сидели, понурив головы, размышляя над словами Полунина, но в следующую минуту неожиданно голос подал Коля-Решето:

– Десять процентов? – с возмущением в голосе проговорил он. – Всего лишь десять? Да вы что, охренели? Копейками хотите от меня отделаться? Меньше, чем на тридцать процентов, я не согласен.

– А тебя никто не спрашивает, согласен ты или нет, – возмутился Самбист.

– Скажи спасибо, что это даем, – поддакнул Сатаров.

– Ну, значит, мы не договорились, – угрюмо произнес в ответ Решетов.

Полунин после этих слов окончательно потерял терпение. Он склонился к сидящему ближе всех к нему Решетову и, глядя ему прямо в глаза, тихо сказал:

– Что, Коля, воевать захотел? Не терпится свою толстую ж… под пули подставить? Ну давай, начинай, только учти, что в этой войне ты будешь один с нами со всеми разбираться, и я очень сомневаюсь в благополучном для тебя исходе.

Решетов слушал Полунина, тяжело дыша и периодически вытирая пот со лба.

– Признаться, Николай, я думал, что ты умнее, – добавил к вышесказанному Владимир.

Наконец Коля-Решето, разлепив свои толстые губы, произнес:

– Ладно, вы даете мне двадцать процентов, и по рукам.

– Здесь, Коля, никто никому не дает, здесь покупают, – отрезал Полунин. – Ты купишь десять процентов и не больше. Эти десять процентов – акт нашей доброй воли по отношению к тебе и, если хочешь, уважения к твоему статусу. Если ты не согласен с этим, то больше никаких разговоров у нас не будет.

Решетов скривился в презрительной усмешке и заявил:

– Ты что же, Иваныч, против меня пойдешь? Ты вроде сам из воров, а спутался с бандюками и против своего же блатного выступаешь. Не забывай, что меня в этот город смотрящим поставили и за мной – авторитетные люди из Москвы.

Полунин знал об этих авторитетных людях, поддерживающих Колю-Решето. Прежде всего это был известный московский вор по кличке Мирон – человек авторитетный и влиятельный.