Именно он способствовал тому, чтобы Решетов стал коронованным вором в законе, именно интересы Мирона во многом представлял Решето в этом городе.

– С твоим крестным Мироном я знаком, – заявил Полунин. – Когда он только еще собирался прислать тебя сюда смотрящим, я сказал ему лично, что толку от тебя будет мало, и, как видишь, я оказался прав. Если бы ты был нормальным смотрящим, то эта молодежь не диктовала бы тебе свои условия.

– Может быть, ты сам хочешь стать смотрящим, на мое место метишь, законником решил заделаться? – криво усмехнулся Решето.

– Я к этому никогда не стремился, – ответил Полунин. – Мой авторитет от твоей должности не зависит. Если ты совсем из ума не выжил, то должен понимать, что, давая тебе пай в своем деле, я тем самым твой авторитет поднимаю, может, и незаслуженно.

Полунин заглянул в глаза Решетова и твердым голосом спросил:

– Ну что, согласен ты или нет на те условия, которые мы тебе предлагаем?

Коля-Решето как-то странно пожевал губами и, вытерев шею платком, махнул рукой:

– Ладно, хер с вами. Я согласен. Уговорили.

Причем произнес это таким тоном, как будто его уговаривали принять какой-то подарок, а он отказывался.

Затем он грузно поднялся из-за стола:

– Обсуждайте все остальное без меня, у меня еще дела сегодня. Если понадоблюсь, то знаете, где меня найти.

Он махнул всем на прощание рукой и вышел из кабинета.

Оставшиеся четверо собеседников еще некоторое время обсуждали детали сделки. Было решено, что будет открыта фирма, занимающаяся скупкой акций и принадлежащая всем заинтересованным сторонам.

Купленные акции будут распределяться согласно сегодняшней договоренности. Решены были вопросы руководства предприятием. По договоренности сторон генеральным директором должен был остаться Веселовский, его замом – Соловейчик.

Кроме этого, решено было создать Совет директоров, куда войдут все учредители, возглавить его должен был Полунин.

Таким образом, исполнительная власть на заводе оставалась под руководством Сатарова, а контролирующая оставалась за Полуниным.

Когда все детали предстоящих планов были обсуждены и Сатаров с Романенковым собрались уходить, Олег вдруг неожиданно протянул руку Полунину и, улыбнувшись, впервые за все время их общения произнес:

– А ты знаешь, может, это и хорошо, что мы будем работать вместе. Вместе мы сила и многое можем сделать. Против нас с вами вряд ли кто решится пойти. Вообще, я даже рад, что такой опытный человек является моим союзником.

– Ну что ж, я тоже рад, что не разочаровал тебя в конечном счете, – улыбнулся Полунин. – Если все, что ты мне говорил по поводу твоих планов, является правдой, то мы сработаемся, потому что это и мои планы тоже. Главное – не отступать от достигнутой договоренности…

Полунин прервал свои воспоминания, резко поднялся из кресла и прошелся по комнате.

Лобников с некоторым удивлением взглянул на Владимира, а тот, словно не замечая его взгляда, вдруг сказал с заметным воодушевлением:

– Ты знаешь, Валерий, если кто-то вдруг решит написать историю нового российского бизнеса, начиная с перестройки и до наших дней, то скорее всего в этой книге будут две большие главы, которые будут называться так: первая – «Большой хапок», а вторая – «Большой кидняк». И та и другая будут изобиловать фактами многочисленных кровавых драм. И что самое интересное, если первая глава этой книги уже написана, то вторую можно все продолжать и продолжать. Порой мне даже кажется, что ее не допишут никогда.

– Я бы предложил небольшое дополнение, очень уместное в связи с сегодняшними событиями, – горестно усмехнулся Лобников. – В конце книги на правах третьей главы я бы напечатал с разбивкой по годам список жертв этих двух этапов. Список, который сегодня пополнился еще одним неудачником – Андреем Капустиным, и, похоже, в этот черный список сегодня занесут еще кое-кого.

Лобников бросил на Полунина неприязненный взгляд:

– Лучше бы ты сидел где-нибудь в тихом месте и писал свою книгу. И тебя бы никто не трогал, и мы бы жили спокойно.

В ответ Полунин усмехнулся:

– Удивляюсь твоей наивности. Спокойно вам жить все равно бы не дали, и, я думаю, ты догадываешься почему.

– Почему? – угрюмо переспросил Лобников.

– Да потому, что нынешнее руководство завода, как и некоторые хозяева города, как раз и являются яркими представителями второго этапа развития бизнеса, – с горечью в голосе произнес Полунин. – Эти люди кинули не только меня, но и многих других. Рано или поздно за это придется расплатиться.

Полунин вернулся к столу и как-то устало уселся в кресло.

– Все начинается с больших денег, – произнес он, – большие деньги – это большая власть, а большая власть рождает большую неуверенность и подозрительность. Часто в такой ситуации бывает достаточно лишь замутить воду, и в этой помутневшей водице очень многие рыбаки хотят половить рыбку как можно дольше…

* * *

В тот вечер после встречи в ресторане «Каскад» Полунин вернулся домой усталый и удовлетворенный. Все последние дни он жил в напряжении.

Конфликт вокруг завода «Нефтьоргсинтез» быстро набирал обороты.

Однако после того как Полунину удалось ликвидировать конфликт и при этом соблюсти свои интересы, напряжение в его душе спало и одновременно с облегчением он почувствовал усталость. Но это была приятная усталость.

В тот вечер, усевшись в свое любимое кресло на кухне, Полунин впервые за многие годы почти с юношеской радостью и беззаботностью рисовал в своем воображении будущие радужные перспективы.

Анна, пока готовила Полунину ужин, пристально наблюдала за молча курившим мужем и, наконец, не удержалась от вопроса:

– Ну что, конфликт улажен?

– Да, улажен. А как ты догадалась? – удивился Полунин.

– Ты сегодня какой-то расслабленный, в тебе нет напряжения. С тобой это бывает редко…

Полунин рассказал о договоренности с будушими бизнеспартнерами и о своей будущей должности на предприятии.

– Ну как, ты рада за меня? – спросил он у жены.

Однако ее ответ несколько его удивил.

– Больше всего я рада тому, – призналась Анна, – что мне не надо больше опасаться за свою жизнь, выходя из дома. Все это время, пока вы конфликтовали со своими врагами, которые чудесным образом стали вашими друзьями, я выходила из дома или в сопровождении Антона, или его людей. Что же касается твоей должности, то я тебя огорчу – мне было спокойнее, когда ты сидел дома, восстанавливаясь после операции. Впрочем, я понимаю, что удержать такого человека, как ты, у юбки невозможно. И я уже с этим давно смирилась…