Они смотрели на море, привлеченные чем-то происходившим за пределами острова. С трудом поднявшись на ноги, я подковылял к сгорбившейся Портулак. Ей досталось меньше, чем мне, но на губе виднелась ссадина.

— Как ты? — спросил я, сплевывая кровь.

— Получше тебя, — ответила она.

— Вряд ли все закончилось. Их просто что-то отвлекло... Может, сумеем добраться до наших кораблей?

Она покачала головой, стирая пальцем кровь с моего подбородка.

— Мы это начали, Лихнис. Нам и заканчивать.

— Это все Овсяница, — сказал он. — Он, и больше никто.

Мы последовали за зрителями на балкон. Никто не обращал на нас внимания, даже когда мы проталкивались вперед. Все взгляды были устремлены на море. Из полуночных вод всплывали изящные существа, черные, как сама ночь. Они взмывали над волнами, отталкиваясь огромным хвостом и плавниками, и из дыхал вырывались белые фонтаны.

— Что происходит? — спросила Портулак.

— Не знаю, — ответил я.

— Ты же все планировал, Лихнис. Наверняка это как-то связано с Тысячной ночью.

— Планировал. — Я поморщился от боли и понял, что сломано ребро. — Но вот этого что-то не припомню. Думал, метеорным дождем все закончилось.

Водные обитатели были теперь повсюду, всплывали десятками и сотнями.

— Как будто они к чему-то готовятся, — скатала Портулак. — К миграции или чему-то вроде этот.

— Миграция? Куда?

— Тебе лучше знать, Лихнис.

Но не пришлось ей объяснять. Вскоре водные обитатели стали покидать океан. С их тел стекали потоки воды. Сперва по одному и по двое, а потом целыми косяками они взмывали в небо между парящими утесами — нашими кораблями, — будто рожденные для того, чтобы летать.

— Этого... не может быть, — проговорил я. — Они живут в воде. Они... не летают.

— Если только ты сам не сделал их такими. Если ты не планировал это с самого начала.

Вокруг морских обитателей возникло розоватое свечение — вероятно, поле, которое позволяло им летать, а также существовать в разреженном воздухе высоко над нами. В моем мозгу всплыли призрачные воспоминания. В самом ли деле я приспособил этих существ к полету, снабдив их вживленными генераторами поля и звериным умом, которого хватало, чтобы ими пользоваться? Я попытался сосредоточиться, но возникшая в мозгу искорка тут же погасла,

— Возможно, — сказал я.

— Ладно, — кивнула Портулак. — Тогда следующий вопрос: зачем?

Но долго об этом размышлять нам не пришлось. Внезапно небо рассек надвое самый яркий метеор из всех виденных нами. Он с грохотом скрылся за горизонтом, оставив зеленоватый след.

За ним последовал другой, еще ярче.

Они как будто послужили сигналом: море вздыбилось гигантским валом улетающих водных обитателей. Их теперь были тысячи, сбившиеся в огромные стаи; каждая двигалась как единое целое. Море избавлялось от всего живого. В небе пронесся еще один метеор, ненадолго стало светло как днем. Над горизонтом разгорался зловещий ложный рассвет, свидетельствуя о чудовищном взрыве. Что-то огромное врезалось в мою планету. Глядя на новые светящиеся следы, я понял, что этот взрыв не последний.

Остров содрогнулся под нашими ногами. Странно — ударная волна еще никак не могла до нас добраться, но все ощутили чудовищный толчок. Я схватился за ограждение.

— Что... — начата Портулак.

Остров снова вздрогнул. Толпа опять начала проявлять ко мне интерес, отвлекшись от бегства водных обитателей. Портулак прижалась ко мне, и я крепко ее обнял и почувствовал, как она обнимает меня вдвое сильнее.

Толпа надвигалась.

— Стоять! — прогремело вдруг.

Все остановились и обернулись на голос. Это был Овсяница, он сидел на корточках возле трупа, по запястье погрузив руку в проделанную мной рану. Он медленно поднял скользкую от крови кисть, и я увидел в пальцах нечто извивающееся, будто маленькая серебристая морская звезда.

— Это не Лопух, — сказал Овсяница, вставая и разглядывая отвратительную дергающуюся тварь. — Это... нечто иное. Как и сказали нам Лихнис и Портулак. — Овсяница бросил на меня тяжелый и вместе с тем великодушный взгляд. — Вы были правы.

— Да, — выдохнул я, поняв, что ошибался насчет Овсяницы. Очень сильно ошибался.

— Значит, это в самом деле произошло, — продолжал он. — Один из нас совершил преступление.

— Тело Лопуха на его корабле, — сказал я. — Все можно доказать... если вы нам позволите.

Земля снова содрогнулась. Метеорная атака над головой стала непрерывной, горизонт залился ярким пламенем. Я осознал это лишь в тот момент, когда небольшой осколок рухнул с неба километрах в пятнадцати от острова, пробив в поверхности моря яркую пенящуюся рану. Почувствовав опасность, включилось защитное поле острова, заглушив грохот взрыва. Еще один метеор вонзился в воду в пятидесяти километрах от нас, подняв высокий столб перегретого пара.

Удары становились все серьезнее.

— Мы все видели доказательства, которые представила Портулак, — снова заговорил Овсяница. — Учитывая правду насчет Лопуха... думаю, нам столь же серьезно стоит отнестись и ко всему остальному, включая уничтожение целой цивилизации. — Он посмотрел на нас обоих. — Как я понимаю, вы хотели увидеть наши защитные поля?

— Так мы узнаем, кто это сделал, — сказала Портулак.

— Полагаю, вскоре ваше желание исполнится.

Он был прав. По всему острову корабли снова включали поля, защищаясь от бомбардировки метеорами, — сперва те, что поменьше, потом более крупные, и так вплоть до самых больших кораблей, выступавших за пределы атмосферы. Поля дрогнули и стабилизировались, отражая град мелких осколков.

— Так что? — Овсяница повернулся к Портулак. — Видишь то, что искала?

— Да, — ответила она. — Вижу.

Овсяница мрачно кивнул:

— Может, скажешь нам, кто это?

Портулак моргнула, парализованная чудовищностью того, о чем ей предстояло сообщить. Я взял ее за руку, пытаясь подбодрить.

— Я думала, что это мог быть ты, — сказала она Овсянице. — Твой корабль соответствовал по размерам... А когда ты разрушил замысел Лихниса...

— Вряд ли он этого хотел, — заметил я.

— Конечно не хотел, — кивнула Портулак. — Теперь это очевидно. И в любом случае поле его корабля не вполне совладает с нашими данными. Однако корабль Критмума...

Все как один воззрились на Критмума.

— Нет, — пробормотал он. — Это какая-то ошибка.

— Возможно, — согласился Овсяница. — Но остается вопрос насчет оружия, о котором упоминала Портулак, — того самого, что было применено против народа Гриши. Ты всегда интересовался древним оружием, Критмум... особенно оружием времен Гомункулярных