Росс начал разговор в тщательно продуманной манере, задав несколько общих вопросов о геологическом фундаменте скал, связав их с предисловием к своей воображаемой книге, потом перешел к деталям, основываясь на якобы посетившем его видении одной пещеры, которую он мог бы детально описать…

— Ну, конечно, — проговорил Роббингтон после некоторой паузы. — Я знаю одну точно такую. Именно такую, как вы описали. — Он даже кивнул, усиливая впечатление, потом снова ненадолго впал в прострацию. — Могу сам отвести вас туда в следующий понедельник. Найдется у вас для этого время?

И ярким, солнечным утром они отправились на юг вдоль побережья в шумном старом «форде»-пикапе Роббингтона, двигаясь из Кэннон-Бич к Толована-Парку, потом завернули к Аркада-Бич, и еще раз — к Арч-Кейпу. Пещера была где-то там. Эпсон Роббингтон сообщил: она должна быть ниже Арч-Кейпа, с другой стороны тоннеля в самом сердце скалы, сквозь которую проходит тоннель. Было шесть утра, самый отлив. В любое другое время, когда вода начнет прибывать, до нее не добраться.

Они поставили машину, вышли и направились вдоль края ущелья по узкой тропе, спрятанной так глубоко среди зарослей кустарника, что ее было трудно разглядеть. Тропа вела вниз, к пляжу, петляя среди выступов и осыпей. Они спускались почти пятнадцать минут, в основном из-за извилистого пути. Роббингтон сказал, что они могли бы вернуться и поискать более удобный путь, но потом решил, что Россу не помешает испытать на своей шкуре, что такое горная тропа, если он будет писать об этом. Росс, осторожно прокладывая путь и опасаясь за больную ногу, вынужден был согласиться.

Когда они добрались наконец до пещеры, Росс моментально понял: это то, что он искал. Она уходила вглубь скалы, имевшей форму подковы, вход в нее был скрыт переплетением множества древесных стволов, валунов и обломков раковин. Находилась она почти на полмили южнее места, которым Росс решил ограничить свои поиски, но он в любом случае не сумел бы ее обнаружить: слишком глубоко она была упрятана. Пришлось бы обходить скалу с другой стороны, чтобы увидеть пещеру, вход в которую охранял седой старик кедр и несколько кипарисов в разной стадии умирания из-за эрозии почв. Все приметы совпадали. Он словно видел пещеру пазами распятого Рыцаря Слова.

Они вошли внутрь, освещая пещеру фонариками, очутившись в огромной выемке, разделявшейся на несколько камер. Воздух и поверхность камня были прохладными и влажными, пахло рыбой и морем. С потолка свисали корни деревьев, образуя причудливое кружево, мерно калача вода. По мере их продвижения внутрь потолок становился все выше, образуя свод, разделенный пополам трещиной, образовавшейся, наверное, тысячи лет назад.

Росс исследовал пещеру вместе с Роббингтоном на протяжении двадцати-тридцати минут, хотя ему это было без надобности. Просто он желал убедить своего гида, что собирает материал для книги. Когда они вышли и спустились, то вначале стали обшаривать пляж в поисках более пологого подъема, а потом вернулись туда, где оставили пикал, и поехали домой.

В машине Росс поблагодарил Энсона и пообещал упомянуть его в своей книге, когда та будет опубликована. Роббингтон, похоже, был весьма удовлетворен уже самим фактом помощи Россу.

Джон отработал день в магазине, а вечером решил приготовить обед на воздухе для себя и миссис Стэплз. Он чувствовал себя прекрасно, поэтому отбросил все сомнения и опасения и предался празднику. Небольшая, но все же компенсация за тяжелую ношу, которую он взвалил на себя. Все эти мрачные сны, имеющие под собой реальную основу! Трудно не обращать внимания на ужас будущего, в котором он оказывался каждую ночь, и первым же импульсом при пробуждении было попытаться что-то изменить. Но он мог сделать так мало, пусть даже при помощи магии посоха.

В течение последующих дней он многократно возвращался в пещеру, искал то, что может помочь, когда цыганский морф наконец появится. Попытался придумать, что можно будет сделать для задержания морфа в пещере. Ломал голову над тем, как вызвать доверие загадочного существа, которое он попытается изловить.

Задача почти не имела решения, и к концу сентября он нисколько не приблизился к ответу. Он уже стал желать снова увидеть сон с распятым Рыцарем, вдруг это поможет?! Но сон не приходил.

Он стал впадать в отчаяние, пока однажды, темной глухой ночью, не пробудился посреди очередного кошмара: перед ним появилась бродяжка, присланная Госпожой, и перенесла его в Уэльс.

Джон Росс прервал рассказ и сделал большой глоток кофе. Взгляд его скользил по занавешенным окнам, за которыми уже начал зажигаться тонкий золотой луч рассвета.

Нест Фримарк сидела напротив за кухонным столом, устремив на него ясный, проникновенный взор, обдумывая рассказ и желая знать, к чему все это приведет. Она выглядела гораздо старше той юной девушки, которую он видел в последний раз, стала куда увереннее, словно научилась лучше справляться с жизненными обстоятельствами. Его восхищала ее спокойная уверенность, с какой она встретила его на пороге дома словно и не было этих десяти лет, не задавая вопросов, не выдвигая условий, просто предоставила крышу над головой и предложила поспать немного. Она обладала силой, которой недоставало большинству людей. Да что там, большинство и не подозревало, что такое возможно.

— Итак, ты отправился в Уэльс, — напомнила она, проведя рукой по кудрявым волосам.

Он кивнул.

— Да.

— И что ты там узнал?

— Что я столкнулся с чем-то очень и очень нехорошим, — он жестко улыбнулся и приподнял одну бровь. — Чаще всего такие дела заканчиваются плачевно. Мне следовало это знать.

В доме стояла тишина, прерываемая лишь тиканьем старых дедушкиных часов. Солнце уже начало появляться, и темнота отступала. Птицы просыпались. Ни одной машины еще не было слышно. Никаких голосов.

Мальчик, приехавший с ним к Нест Фримарк — мальчик, в которого превратился цыганский морф несколько дней назад, — неподвижно сидел на диване, подперев подбородок сложенными руками и глядя через окно в парк.

— С ним все в порядке? — тихо спросила Нест.

Росс покачал головой.

— Хотелось бы мне это знать. Хоть что-нибудь. Неважно, что. По крайней мере, он перестал бесконечно менять формы. Но у меня нет ни малейшей догадки что и зачем он делает.

Нест пошевелилась на деревянном стуле с высокой спинкой, поправила халат.

— А разве Госпожа не объяснила тебе?

— Она сказала совсем немного из того, в чем я нуждался, — он помолчал, припоминая. — Дала мне всего одну ниточку, но такую тонкую, что она, скорее, напоминала паутинку. Ее можно было использовать, чтобы захватить морфа, когда он появится в пещере после Дня Благодарения.

Он тихонько откашлялся.

— Рассказала мне, из чего формируется морф — сама первобытная магия собирает вместе множество частиц, и они образуют определенную форму. Это нечасто случается, вот что я скажу. Очень редко. Но когда случается, соединение так сильно, что может стать практически чем угодно. Чем именно, спросил я. Она ответила: и болезнью, и лекарством. Никогда нельзя знать точно. Он становится иным всякий раз, и потом продолжает искать необходимый образ. Магия эта настолько редка, что собирается вместе на весьма непродолжительный отрезок времени, а потом снова рассыпается. Если же морф обретет искомую форму, то проживет дольше и сможет стать оружием в войне между Словом и Пустотой. Если же нет, он рассыплется и вернется назад в эфир.