Ее и вправду трясло мелкой дрожью непонятно отчего. Может, от необратимого, того, что вот-вот произойдёт, а может — от неистового желания, заставлявшего отключаться не подчинявшийся мозг. Губы Михаила скользнули вниз, прошлись вдоль ключицы.

— …Ты такая красивая, — услышала Лера его полушёпот.

— Какой же ты сукин сын.

Её руки против воли обвили его шею, привлекая лицо мужа ближе к груди. Боже, что она делает! А Миша уже впился губами в ее грудь, обводя языком ореол соска и невольно издавая стон.

— Пожалуйста... — просила девушка, сама не зная чего хочет — чтобы он оставил ее или же продолжал. Пальцы Леры легли на плечи мужчины, сминая материю. Михаил одной рукой стянул с себя майку. — Ох… — услышал он.

Ее несмелые ладони скользнули по спине вниз, застыв у ягодиц. Чертовы штаны! Он быстро расстегнул молнию и стянул джинсы. Свобода! Член, словно ракета, уже готов был нестись в омут наслаждения. Нет, он даст этой испуганной дурочке полчаса удовольствия — пусть кричит и плачет от восторга! Михаил знал толк в любовных утехах — от девок не было отбоя со школьной поры. Интересно, сколько мужчин было у его жены до него? При мысли о предыдущих партнерах Валерии он простонал. Нет, она теперь его, вся. Насовсем.

— Лерка, ты охрененная…

Он уже обцеловывал ее подрагивавший животик, мягкий, но упругий — кожа нежная, как бархат. Давно его так не пробирало. Ещё не хватало кончить в боксеры. Миша чувствовал себя в два раза моложе — семнадцатилетним пацаном. Словно у него это в первый раз. Настоящая пьянящая валерьянка. Ладонью скользнул под кружево ее трусиков. Совсем недавно он мечтал об этом, черт, реальность просто атас — влажная, истекающая, вспухшая от возбуждения щелочка.

— Какая ты горячая… — прошептал, опуская лицо ниже и стягивая трусики.

— Нет, что ты делаешь!?

Лера в ужасе дёрнулась, но Михаил прижал ее рукой к дивану. Неужели ей никто до этого не доставлял такое удовольствие? Черт, приятно быть первым. Ну что ж, он заставит ее просить о большем.

— Расслабься. Тебе будет хорошо, — прошептал уже в ее складочку, ныряя языком внутрь розовых губок. — Мм, сладенькая, сочная.

Она сжала ноги, скуля как щенок, всхлипывая.

— Зачем, Миш, прошу тебя... ну не надо.

Мужчина не слышал ее. О, какая же она нежная, словно нетронутый бутон розы. Одуряюще вкусная, его валерьянка. Пальцы Леры на его плечах сжались, стиснули со всей силы, она, уже не сдержавшись, вскрикнула, сжимая ему голову бёдрами, выгнулась, в последнем желании почувствовать его язык ещё глубже.

— Шш, моя хорошая, я все сделаю, как ты хочешь...

Он любовался ею, изнеможённой, раскинувшейся перед ним, офигительно прекрасной — не такой, как эти тощие модерновые сучки без задниц, с прилипшими к позвоночнику животами и без сисек, а если и с ними, то наполненными какой-то силиконовой гадостью. Вот она — настоящая женщина, красивая и горячая, как пламя. И он хочет ее.

Миша приподнялся над девушкой, напряжённо глядя в ее лицо — веки закрыты, ресницы слегка подрагивают. Наверное, ему все же повезло, что Валерия Самойлова выбрала в мужья именно его. Михаил поймал себя на мысли, что вовсе не прочь принадлежать этой женщине — просыпаться каждое утро в одной постели, неторопливо заниматься сексом и вместе принимать душ. А потом дурачиться во время приготовления завтрака и вместе пить кофе.

— Лера… — его шёпот вместе с поцелуем влился в ее губы.

— Зачем ты... Боже мой, — она попыталась оттолкнуть, вылезти из-под него, но Михаил уже раздвигал ее бёдра. — Пожалуйста, не надо!

Его взгляд был тягучим, глаза потемнели. Губы девушки скривились от надвигавшихся рыданий. Михаил не слышал Леру, только видел, как шевелятся ее губы. Или он сейчас возьмёт ее, или его яйца лопнут от перенапряжения. Он уже устал от этой боли в них за последние несколько дней. Стянув боксеры, мужчина прикоснулся свои твёрдым, как кол, членом к входу в заветную ложбинку. Лера попыталась выкрутиться из-под него, но было уже поздно. Он вошёл быстро, не в силах больше сдерживаться, и только когда наткнулся на упругую преграду, ужаснулся — она, мать твою — девственница! Доказательством этому послужил громкий крик, и острая боль в плечах от впившихся в них ногтей.

— Лера... — выдохнул он, в ужасе глядя на искаженное гримасой отчаяния лицо. — Черт, я не знал... я думал... Почему ты мне ничего не сказала?

Она сидела, съёжившись в уголке дивана, закрыв ладонями лицо, и тихо плакала. Миша, опустив голову, сидел рядом и молчал. Подняв с пола халатик, подал ей. — Лер, — он повернулся к ней. — Я не хотел. Черт... вернее, хотел, блин, но чтобы тебе не было больно, не так...

— Да пошёл ты к черту! — Девушка вскочила с дивана и тут же, ойкнув, опустилась на пол. По её ногам стекала кровь.

— Стой, я сейчас! — он в панике бросился к столу, схватил полотенце и, намочив его, присел около Леры.

Она следила за ним взглядом — глаза стали совсем прозрачно-голубыми и темно-карий ободок вокруг радужки стал ещё более заметен.

* * *

Не в силах пошевелиться, девушка молча, словно со стороны наблюдала, как он промокает полотенцем ее вымазанные в крови ноги.

— Какой ужас! — прижала ладони к щекам, наконец, осознавая ситуацию.

Она сидит полуголая, с раскинутыми ногами, Миша в одних трусах дрожащими руками вытирает ее и того гляди бухнется в обморок. Если это и есть то, ради чего совершается столько безумств, тогда ей такого счастья не надо. Хотя... Вспомнив волну удовольствия, закончившуюся фейерверком и почти потерей ощущения реальности, она почувствовала, как все внутри вновь начинает судорожно сжиматься, и новая стайка идиотских мотыльков того гляди взметнётся вновь.

Лера даже не поняла, что вновь у него на руках, и они поднимаются по лестнице. О господи, куда он ее тащит? Забарахталась, сопротивляясь.

— Тише, иначе мы сейчас вместе повалимся и переломаем кости.

— Ну так и нечего меня таскать! Тоже мне, нашёл пушинку.

— Вот поэтому и не рыпайся.

Открыв ногой дверь в ванную, Михаил поставил Леру на кафельный пол, а сам дотянулся до крана в душевой кабине и включил воду. Скинув с себя боксеры, подтолкнул Леру внутрь. Ее взгляд ткнулся в его вставший орган. Между ног по-прежнему горело, и девушка в испуге отшатнулась. Муж поймал ее и привлёк к себе. Тёплые мягкие струи били по плечам, стекали с остриев вновь почему-то похотливо напрягшихся сосков, разбиваясь о — ох, никогда не думала, что это возможно — такое красивое мужское достоинство. Действительно, достоинство! Лера на миг зажмурилась, вспоминая, как Михаил порывисто ворвался в неё — и как только поместился? — резкую боль, его изумление и шок. Губы девушки сами собой растянулись в улыбке. Какое у ее мужа красивое тело, и так приятно прижиматься к нему! Только вот эта вздыбленная штука уж больно мешается, торчит между ними.