Да. Наверное именно так и есть.

Матвей солгал нам обеим!

Горько улыбаюсь.

Подонок!

"... Не оставлю попыток вернуть тебя назад. Не оставлю попыток стать папой. " — Так он говорил?

Врал?                                                                           

Играл?                                                                          

Для чего ему жизнь с двумя женщинами ? Почему не оставил Катю, если твердо решил быть со мной? Оставил ее в качестве запасного варианта? ...

Как же это отвратительно!

В ту ночь мне снится Матвей и Катя. Со стороны наблюдаю за ними, как они обнимаются, целуются, ласкают друг друга. И так больно, горько, видеть это, что просыпаюсь со слезами на глазах.

Становится немного легче.

Слезы текут и текут целыми реками, а с души словно камень падает. Ведь другого мне не остается...

*****

Сборы в понедельник утром похожи на безумство.

— Марк, умойся.

— Марк, зубы.

— Марк, завтракать.

И так раз двадцать.

А потом одеваться. Найти игрушку в садик и, наконец, отдать ребенка воспитателю, пройдя долгий путь по лужам, пособирав еще сырые листья после вчерашнего дождя и рассматривая серые и темные облака, что плывут по небу со скоростью ветра.

Вообще, сам понедельник, после выходных, всегда немного сумасшедший. Вероятно всему виной два дня, когда есть возможность отдыхать, спать до обеда, гулять, и вообще знать, что тебе никуда не нужно спешить.

Конечно, мне нечего жаловаться, я работаю дома. В тепле. Но, все равно, выходить на улицу, где дует холодный, осенний ветер, совсем не хочется. Поэтому я понимаю эти кислые лица маленьких дошкольников, которые скорее всего, как и взрослые, ненавидят понедельник.

Целый день я сижу за пошивом костюм иногда прерываясь на чай. Тишина в квартире, спокойствие, отсутствие Марка, который не понимает почему мама время от времени утирает тихие слезы дают возможность расслабиться. Поэтому я включаю музыку. Говорят, она умеет исцелять. И пою. Пою громко, с надрывом, пропуская сквозь себя слова солистки группы. Легче не становится, нет, но удается выпустить немного негатива. Удается справиться с собственной болью, что не дает жить.

Я должна с ней справиться.

Должна повесить замок на клетку, закрыть в ней сердце, хотя оно сопротивляется, как может.

Не открывай,

Не разглядывай меня

сквозь призмы.

Околдованный ты

во сне.

Не оставляй меня,

Проснувшись в теплой весне.

Я тебя боюсь

И с тобой хочу быть.

Ты приветствуй меня каждую ночь

Возле пропасти на краю.

Запомни меня

Я буду жить вечно

Под висками твоими.

Мои песни ты уже ненавидишь,

Мы тонем в вечной войне.

Я тебя боюсь

И с тобой хочу быть.

Ты приветствуй меня каждую ночь

Возле пропасти на краю.

Там, где садится туман

Сядь со мной, поговори.

Какое право ты имел, так держать

Мои мысли

В заключении?

Не отпускай меня.

Я буду вечно жить

Под висками, в твоей голове.

(с) The Hardkiss - Пропасть

Потому что сердце мне изменило. Потому что оно даже сейчас хочет лететь на крыльях прямо в руки Иваха, оказаться рядом с ним, почувствовать его аромат .... Сердце хочет, чтобы Матвей его лелеял. Хочет, чтобы он говорил ему нежные слова, чтобы шептал, как любит ...

А я больше нет.

Я хочу, чтобы все это прекратилось. Хочу, чтобы мои страдания наконец завершились. Ну действительно, ну сколько можно же?

Неужели я не заслуживаю даже капли счастья?

Неожиданно в квартире раздается телефонный звонок. Вздрагиваю, задумавшись, погрузившись в собственные мысли, и встаю из-за швейной машинки и иду к дивану. Неизвестный номер. Интересно. Поднимаю трубку.

— Алло? ...

— Это Стадник Алина? — Мужской голос. Пожилой.

— Да.

— Я отец Матвея. Мы можем с вами поговорить?

Почему-то тело пробирает холодный пот. Отец Матвея ..., что ему нужно от меня ?!

— Конечно.

— Тогда, если вы не против встретиться сегодня, то в кафе, рядом с ЦУМом.

— Ладно.

— Чудесно. В два часа дня буду вас ждать вас в L'amore. — И отключается.

Не понимаю, почему вообще отец Матвея мне позвонил. С какой целью? О чем хочет поговорить?

В два стою у кофейни, что находится на первом этаже ЦУМа. Я не знаю, как выглядит папа Иваха. От нервозности потеют ладони. Переминаюсь с ноги на ногу, не знаю заходить ли внутрь, или ожидать здесь. А еще заваливаю себя различными вопросами о том, зачем этот мужчина объявился, что ему нужно, с какой целью? Неужели хочет обвинить в чем-то? Возможно Катя нажаловалась на меня и Матвея?...

Ко мне подходит мужчина в кашемировом пальто черного цвета, под ним костюм с галстуком, и туфли начищены до блеска. На вид лет под пятьдесят. В нем сразу угадывается отец Матвея, ведь у него такие же светлые волосы, черты лица и взгляд синих глаз, пронизывающих с заинтересованностью.

— Здравствуйте, Алина. Рад, что вы пришли.

Киваю ему и неуверенно бурчу приветствия в ответ. Сама не понимаю, почему смущаюсь перед этим человеком. То, что он депутат, еще ничего не меняет. Потому что, просто не разумно волноваться по этому поводу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Меня зовут Александр Андреевич.

Кладет руку мне на спину и заводит в кафе. Мы садимся за столик, где мужчина помогает сбросить куртку и вешает ее на вешалку. Затем садится напротив меня сложив руки на столе. А я рассматриваю его снова. На первый взгляд он напоминает властного мужчину, который всегда знает чего хочет. На запястье часы. Уверенно смотрит на меня. Он рассматривает меня так же, как и я его, пытаясь понять и узнать, кто я такая.