ванную, затыкаю затычкой слив, поворачиваю вертушки горячей и холодной воды. Настраиваю для себя тот градус, под которым люблю отлеживаться с ароматной пеной по несколько часов. Горячая вода помогает такой как я расслабиться, почувствовать свободные потоки мыслей.

Да, мне надо сейчас расслабиться и обдумать все услышанное. Имя Кристина… оно мне не знакомо, но таких девушек из параллельных классов не было, в десятом и одиннадцатом тоже. Только светло-русые, шатенки, брюнетки. Натуральных блондинок не было.

Получается она была из другой школы или лицее, в котором когда-то училась любимая родителями старшая сестра. У Антона там учились дружки, с которыми любил устраивать закрытого типа вечеринки: много алкоголя, закупленные пачки презервативов, снятая на бурную ночь хата.

Я не любила такие места, мне было проще побыть наедине с Даней от всей громкой непонятной музыки, почувствовать его тёплые ладони на моей обнаженной коже, горячие обжигающие поцелуи, томный голос, шепчущий о бесконечной любви ко мне.

Может все произошло в тот самый момент, когда я заболела? Антон никогда бы и ни за что на свете не пропустил такой отличный шанс подсадить собственного друга на групповой секс с двумя, тремя, а может и четырьмя, девчонками из других компаний.

Вот и, пока болела, лежала с температурой в больнице, Артем пошёл на вечеринку к другу… Напился, словил раздрай знакомой ему обстановки, подхватил на плечо пьяную девчонку… жестко облюбил, говоря в пьяном бреду о нашем расставании, бесполезной любви и так далее.

Пустота. Ощущая себя бездушной оболочкой, потерявшую свою душу, придала коленки к груди. Облокотившись на них подбородком, слушая шум льющейся из крана воды, шлепнула ладонью пену. Разлетевшись мелкими пузырями по всей комнате, перекрыла вертушки.

Облокачиваюсь на заднюю стенку ванной, подымаю взгляд. Пожелтевший после лютого потопа потолок, несколько ржавых разводов. Нужно ремонтировать, все, абсолютно все. Комнату Артёма, нашу с Дианой, ванну с туалетом.

И все упирается в денежные бумажки… Шмыгаю носом, заставляю взять себя в руки и не зареветь раненным зверем, царапая ногтями огрубевшую из-за различных моющих средств кожу ладоней. Нервозно заламывают каждый палец, делаю самой себе больно, вслушиваюсь в умиротворенно-убийственную тишину.

Хочу вернуться обратно, когда бабушка была жива. Казалось придёшь настроенная домой после пар, она тебя накормит, обнимет, выслушает, позволит выплакать все свои слезы на теплом плече. Сейчас этого нет и не будет ни-ког-да. Остаётся пить успокоительные таблетки, заниматься йогой. Говорят она способствует стрессоустойчивости.

Наклоняюсь вправо, замечаю небольшой стаканчик с зубными щётками и зубной пастой. Чуть левее же валялась пачка женских одноразовых станков. На ум приходят дурные мысли о суициде.

Что думают люди перед тем, как провести острым лезвием по венозной артерии или натянув на шею петлю? В моей семье был такой случай, когда мамин двоюродный брат, не понимая, что именно помогло ему решиться на такой шаг, повесился на обычной сушилке. У него все было хорошо: жена, дети, доход от небольшого магазинчика…

Никогда такого не понять. Даже мне, женщине, захотевшей ощутить ту самую боль от острого вонзания ножа в грудь. Это все мимолётно, я знаю. Поплачу, подумаю, почему в моей жизни произошёл такой колоссальный толчок, всполоснусь от прошедшего дня, лягу спать…

Если не явится рассерженная Диана и не заставит собирать сумки в дорогу.

Глава 16

На улице веет холодным ветром. Стараясь создать небольшое тепло, отпиваю небольшой глоток купленного в маленькой кафешке при вокзале чая. На вкус и цвет — разбавленный чифирь, с приторным послевкусием сахара.

Сидящий на одной из лавочек Артём поедал любимую вокзальную шаурму. Так смачно жевал, откусывал большие кусочки лаваша с начинкой, наслаждался попадающими кусочками курицы… Целый рот слюней ждал меня через пару секунд после замеченного.

Время ещё есть, схожу приобрету всем нам сосисок в тесте, слоек с сыром и ветчиной, попить. Путь до города не близок, целых четыре с половиной часа. Не знаю, выдержит ли он или Диана такой долгий путь? Её укачивает от каждой кочки или превышенной скорости.

Приобрету мятные леденцы, станет тошнить — дам одну или несколько.

— Бесячие бабки, — из за угла выходит Диана, нервно поправляя свою куртку, — плати им деньги за обычный поход в туалет.

— Ну, — протягиваю, отпивая чай, — они и будут так делать. Они же убираются за нами.

Увидев у меня стаканчик с напитком, подруга перехватила его и сделала пару глотков. Скуксившись от горькости чая, сплюнув под ноги вязкую слюну, отдала обратно.

— Гадо-ость, — высунула язык, — как это можно пить?

— Легко. — и делаю глоток отвратительного пойла.

С момента разговора Даниила и Дианы прошёл час. Выйдя из ванной комнаты в обычном шёлковом халате, перевязанном на голове полотенцем, мечтала вернуться на лестничную площадку и послушать дальнейший разговор. Что у них происходило, до какой точки кипения два любимых сердцем человека дошли, раз тот — я наблюдала через окно, — полетео прямо к своё машине, а Диана весело пританцовывая вернулась домой.

Вытащила из шкафов две большие спортивные сумки, бросив на застеленный пледом диван, стала собираться в дорогу. На мои вопросы — «Что у вас произошло?»; «Диана, что случилось?» — не было последовавших ответов в её духе разговора.

— Ничего, — пожимала плечами, бросая в карман сумки косметичку, — поговорили, решили несколько важных тем.

Каких именно тем — не сказали. Смолчали, складывая в дорогу кучу таблеток от тошноты. Две таблетки выпиты перед поездкой до вокзала, две таблетки после.

— Тебе точно не нужен пакет, — спрашиваю, касаясь кончиками пальцев ее побледневших щек. Даже румяна не смогли замаскировать зеленоватый оттенок на лице. — Выглядишь ожившим мертвецом.

— Если водитель адекватный будет, то нет.

Наш автобус подъезжает к парому. Ждавшие до этого момента будущие пассажиры ловко подхватили свои багажи, шагая на встречу к таким же людям, что и они. Началась толкучка, отойдя немного левее, боясь быть сшибленной с ног приезжим мимо меня чемоданом на колёсиках, инстинктивно прижалась к Артёму.

Перехватив его за локоть, слушая его нервное — «Мам, у меня сумки», — зашла за его спину. Стоявшая, топающая с одной ноги на другу, Диана нервно поджимала губы. Не комфорт такси, где можно открыть окно для свежего воздуха, не обычная машина, что может выбрать на обочину и дать время на передышку.

Сжав мою ладонь со всей силы, ступающая по ступенькам автобуса наверх, Диана прижала карту к считывающему аппарату. Оглядев рассаженных по понравившимся местам людей, юркнула куда-то в глубь. Видимо нашла то самое место где не будет её слышно и видно до конца поездки.

Провернув дело со своими картами, оплатив