догадайся, которые из этих напитков наши. Я пристальню наблюдаю за ним, пока он наконец не ставит передо мной мой стакан на салфетке.

– Дикс! Рад тебя видеть, братишка!

Я наблюдаю, как Мейсон и высокий незнакомец обмениваются каким-то замысловатым рукопожатием, дружески хлопают друг друга по спине и приветствуют друг друга.

Мужчина обращает внимание на меня, но в отличие от некоторых других, не пытается раздеть меня взглядом.

– И кто же согласился сопровождать твою жалкую второсоставную задницу на это мероприятие?

Мейсон игриво его шлепает и переводит взгляд на меня. Я качаю головой, широко раскрыв глаза от беспокойства.

– Это… м-м-м… подруга семьи. Гарретт, познакомься со Сноу. – Мейсон подмигивает мне. – Мы с Гарретом вместе учились в Университете Клемсона. Он жалкий второсоставный задний бегущий в команде «Джайентс».

– Подруга семьи? Какой еще семьи? Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя есть жизнь помимо футбола? – подзуживает его Гарретт, потом поворачивается ко мне: – Значит, тебя зовут Сноу? – смеется он, и я понимаю, что сейчас он пошутит про мое «имя». – Жаль, что моей жены здесь нет, вы бы с ней прекрасно поладили. Ее зовут Эйприл[9].

– И где же твоя лучшая половина? – спрашивает Мейсон, оглядывая зал.

– Дома. Наверное, извергает из себя все содержимое желудка. Не знаю, кому пришло в голову назвать это утренней тошнотой беременных, потому что длится она весь чертов день напролет. Я просто пришел здесь засветиться и выписать чек.

Официант подает ему бокал шампанского. Он приподнимает бокал:

– И выпить. Жена больше не разрешает мне пить дома, раз ей самой нельзя.

Гарретт извиняется и отходит поговорить с другими игроками. Потом Мейсон знакомит меня еще с несколькими людьми, ухмыляясь каждый раз, когда называет меня моим новым именем. Пока остальные в нашей группке заняты разговорами о детях или беременных женах, он отодвигает мне волосы и шепчет прямо в ухо:

– Я знал, что все равно найду способ называть тебя Принцессой.

Когда его горячее дыхание достигает моего уха, волоски у меня на шее встают дыбом, и я замечаю, что непроизвольно задерживаю дыхание. Я поворачиваюсь к Мейсону и вижу, что он тоже это заметил. Его взгляд прикован к моей шее, а рука все еще придерживает мои волосы. Мейсон широко раскрывает глаза и делает медленный выдох.

Я собираю всю свою волю до последней капли и отстраняюсь от него, волосы снова падают мне на плечи, а Мейсон смотрит, как темные концы волос соприкасаются с моей кожей.

– Ты о чем? – спрашиваю я.

– Ну как же? Белоснежка ведь – одна из диснеевских принцесс, верно?

Я широко улыбаюсь и не могу удержаться от смеха.

– О боже, ты безнадежен, тебе это известно?

Он с благоговением смотрит на мое лицо.

– Пайпер Митчелл, кажется, я впервые услышал, как ты смеешься. Теперь я сделаю целью своей жизни заставлять тебя производить этот звук как можно чаще.

Он наклоняется ближе, и мои ресницы трепещут в ожидании его дыхания у меня на коже.

– И я не безнадежен. – Он сильной рукой обнимает меня и придвигает чуть ближе к себе. – Напротив, я полон надежды.

Подавив горячую лаву, бегущую по моим венам, я говорю ему, что мне опять нужно в туалет. Это ложь, но я надеюсь, что Мейсон об этом не догадается. Мне нужно уйти. Ненадолго отдалиться от него, чтобы все обдумать.

К сожалению, в прекрасно оборудованной ванной комнате подумать мне не удается – там толпа женщин, подправляющих макияж и распространяющих сплетни. Но больше всего мое внимание привлекают три беременные женщины, которые сидят на скамейке, ждут, когда кровообращение в ногах восстановится, и сравнивают свое состояние. Я быстро заканчиваю свои дела и выхожу из вычурной дамской комнаты.

– Здесь что, все женщины беременны? – бормочу я себе под нос.

– Ты – нет, – отвечает Мейсон, удивив меня тем, что, прислонившись к стене, ждал меня возле туалета. – Считай, что тебе повезло. Судя по тому, что я видел и слышал, это тебе не фунт изюму. Тошнота по утрам, растяжки, невообразимо странные желания. Не говоря уже о резкой смене настроений.

Он указывает на мужской туалет.

– Я на секундочку. Подожди меня тут, ладно?

Я киваю и наблюдаю, как он исчезает за дверью.

– Да уж, мне повезло, – еле слышно произношу я, игнорируя его просьбу и направляясь к бару.

Через несколько минут, когда Мейсон присоединяется ко мне, я допиваю третий стакан, стоя босиком у служебного входа, чтобы не попасть в объектив камер, кружащих по оживленному залу. Мейсон с деланым отвращением качает головой. Я тоже качаю головой в ответ, но когда перестаю, все вокруг продолжает вращаться. У меня кружится голова. Мейсон сочувственно улыбается, забирает у меня пустой стакан и ставит его на землю, попутно поднимая мои туфли.

– Выиграть наше пари становится проще с каждой минутой. Пошли отсюда.

Он открывает дверь запасного выхода и выводит меня в прохладный ночной воздух. По моим венам течет виски, так что я не чувствую холода. Но Мейсон все равно снимает смокинг и накидывает его мне на плечи.

До этого момента я не осознавала, какой он на самом деле крупный. Его смокинг длиннее, чем мое платье, я проваливаюсь в него, как в черную дыру. Пока Мейсон одевает меня, как маленькую девочку, и закатывает на мне длинные рукава, я наблюдаю за ним. Я раньше не замечала, какие необычные у него волосы. Они платинового цвета – такие обычно бывают у бездельников с Западного побережья, которые проводят большую часть времени на пляже. Волосы распадаются на две части из-за вихра у него над левым глазом. У Мейсона не очень длинные волосы, но что-то в них придает ему бунтарский вид.

Его льдисто-голубые глаза блестят, так что их видно даже в темноте ночи. Я никогда раньше не видела такого оттенка голубого. Я смотрю на свое платье, и до меня наконец доходит, почему Скайлар настояла, чтобы я надела именно его. Я закатываю свои зеленые глаза, потом снова смотрю в его голубые в тон моему платью. Даже не припомню, чтобы я когда-либо так восхищалась чьими-то глазами, как сейчас. Алкоголь сделал меня храброй. Дерзкой. Беспечной.

Надев на меня свой смокинг, Мейсон перемещает внимание на мои ноги. Он опускается на тротуар, поднимает одну ногу и надевает на нее туфлю. В моей затуманенной голове проплывает мечта маленькой девочки, и я чуть не теряю равновесие от того, что он, кажется, прочитал мои мысли.

– Вот видишь, а теперь ты Золушка, – говорит Мейсон, надевая на меня вторую туфлю. –