— Для начала знакомства вполне достаточно имени, — пожал плечами Георгий. — А потом ты сама расскажешь. Правду. И мне тоже.

Ира молчала, глядя ему прямо в глаза. Георгию очень хотелось встать, подойти, обнять ее и сказать: «Не бойся. Правда — это не так страшно, как молчание». Но он продолжал сидеть и смотреть.

— Я не поеду.

Она сказала это резко. И так же резко встала и отошла к окну.

— Ты даже не назовешь мне ни одной внятной причины? — обманчиво ласково спросил Георгий.

— Потому что это неправильно!

— А ты эксперт по всему правильному, да?

— Ты ничего не знаешь!

— Так расскажи мне.

Конечно, она не рассказала. Вместо этого ушла. Ушла, не сказав ни слова. А он не остановил. Потому что ему уже осточертели эти игры! Завтра съездит к брату, а в понедельник же начнет компанию по встряхиванию корзины с Ирочкиным грязным бельем. Скорее всего, никакое оно не грязное, но раз она не хочет по-хорошему — будет так.

***

Синий «ауди» медленно проплыл мимо ее окна.

Уехал. Уехал в гости к брату.

Ира заставила себя отойти от окна. Но на этом ее подвиги окончились. Больше она не смогла заставить себя сделать ничего. Устало опустилась на кровать, обхватила себя руками.

Знобит. И чай горячий не поможет. Ира встала и решительно достала из шкафа бутылку вина, презентованную отцом и стоявшую там уже несколько месяцев.

Пить вино и предаваться жалости к себе — этого Ира не позволяла себе даже тогда. Может, зря?

Говорят, нельзя жалеть себя. Один раз попробуешь — понравится. А потом затянет. Ира сделала глоток, поморщилась. Сладкое. А Гоша пьет сухое.

Ладно, жалеть себя нельзя. Но выводы-то сделать можно? А выводы у нас неутешительные. Жалостливые выводы, скажем прямо. Потому что ты, дура этакая, влю-би-лась. Ирина обернулась и отсалютовала своему отражению в зеркале. А ты помнишь, чем заканчивается любовь?

Помнила. Слишком хорошо помнила. Потому что тут же внутри, в самом центре естества — будто острым… тупым… горячим… холодным… чем-то воткнули так, что не вздохнуть.

Дыши, Ираида Павловна, дыши. И не вспоминай больше. Не готова ты. Она дышала и пила вино. Пила вино и дышала. А потом рискнула подумать о Гоше с другой стороны.

Итог размышлений снова вышел неутешительный. Ира с бокалом подошла к зеркалу, висящему на стене.

Ну что, Ирочка, допрыгалась? Ты умудрилась влюбиться в этого человека. Ну в самом деле полюбила, давай признаем этот факт. И не будем вспоминать о прошлом, а попытаемся просто рассуждать логически. Рассуждать правильно. А ведь если правильно — то когда любишь, хочешь, чтобы любимому человеку было хорошо.

Ведь человек в самом деле любимый. И самый прекрасный — с этим его ехидным чувством юмора, длинным красивыми пальцами и ресницами кинодивы. И захлебнуться можно от счастья, если представить — только на минуту представить — что этот мужчина твой. И поверить в то, что все, что у них с Гошей было в последние несколько недель — это всерьез и навсегда. Представила? Поверила? А теперь вспомни… несколько дней назад… и его разговор по телефону. И его откровения потом.

Помнишь, как он говорил с женой брата? Как рассказал о своем прошлом? Этот мужчина умеет любить, вот что. Это прекрасно? Прекрасно.

А вспомни еще кое-что из того разговора по телефону. Как он говорил с мальчиком по имени Ганька. Как изменился его голос. Как он потом рассказывал о своих племянниках. Этот мужчина любит детей.

Он будет прекрасным мужем и отцом.

То-то же.

Пей вино, Ираида Павловна. Ты знаешь, что нужно сделать. Как будет правильно. Если ты его любишь.

А что тебе самой будет больно — так не привыкать.

И ничему-то тебя жизнь не учит, дурочка.

Бутылка вина была выпита до дна. Заснула Ира с опухшим от слез лицом. Но ее решимости наутро это нисколько не умалило.

Глава 6. Но у нас с собой было! Только оказалось — уже поздно

1

Слово, данное себе, Георгий сдержал. И первым же делом утром в понедельник он позвонил нужному человеку и запросил информацию, которую давно было бы пора запросить. Нужный человек невозмутимо принял заказ и даже не особенно удивился, что объект Гошиного интереса не имеет фамилии. Гошу этот факт тоже изумил. Вот это он хватку потерял… или голову…. или еще чего. Спит с женщиной уже не одну неделю. Не только спит, между прочим. Пищу делит, и кров. И мысли. И даже ключи от своей квартиры ей оставлял. А фамилией заинтересоваться не удосужился. Да кому нужна фамилия, при таком колоритном имени — Ираида? Возможно, конечно, что вопрос фамилии Гоша подсознательно обходил стороной — в детстве и юности он стеснялся своей не слишком благозвучной фамилии. Это теперь он относился к этому вопросу вполне философски. Могла быть и хуже фамилия, в конце концов. Не фамилия красит человека, а вроде как наоборот.

Ладно, нужный человек на то и нужный, а еще надежный — все выяснит по краткой вводной «Ираида Павловна, дворник в «Синей звезде»».

Сделав запрос информации, Гоша о нем тут же благополучно забыл. Потому что понедельник — это такой специальный день, в который в конце его можно забыть, кто ты есть такой. По крайней мере, Гоша вспомнил о своем запросе лишь в машине, когда уже ехал домой. Ну и ладно. А вдруг Ирка его сегодня откровениями побалует? Вдруг она после вчерашнего возмутительного демарша раскаялась и сейчас встретит его поцелуем и откровениями?

Сам он вчера до позднего вечера засиделся у брата в гостях. В том числе и потому, что не был уверен в себе. В том, что, вернись раньше, не пойдет к Ирке устраивать разборки. А так — приехал уже в двенадцатом часу, сил на разборки не было.

Гришка с Лютиком его такому длительному визиту были рады. А больше всех радовались Ганька и Хан. И втроем они на двух велосипедах и одном комплекте из четырех лап часа на три удрали в поля. Бегали, орали, дурачились, валялись в траве, глядя в небо. Отбирали у Хана честно сохоченную ящерицу. Потом Гоша уговаривал Ганьку, что ящерицу не надо брать с собой домой. И что мама совершенно не обидится, если ей не принесут ящерицу. И папа не расстроится. И даже Ромка это спокойно переживет. Потом пришлось уговаривать Хана не ловить заново отпущенную ящерицу, которую назвали Гектором.