Олеся не удержалась и хмыкнула. Покачала головой, сделала глубокий вдох. Личность Джека, конечно, была весьма таинственной, но уж каким-каким, а безногим он точно не был.

– Ладно. Мы с Любашей пойдём, пожалуй. Домой скоро возвращаться, – соврала Олеся и, не дожидаясь, пока Инна с ней попрощается, зашагала по дорожке парка.

Когда она вернулась в дом Джека, пришла к пониманию, что уже при следующей встрече не сможет удержаться от требования решить хоть что-то здесь и сейчас. И, пожалуй, осознавала, что именно может таиться за этой несдержанностью. Но и изводиться дальше у неё сил не оставалось.

Она приняла душ и уже собиралась было лечь спать, справедливо решив, что в этот вечер Джек наверняка её не позовёт, когда деликатный стук в дверь заставил сердце Олеси биться чаще.

– Да? – отозвалась она хриплым голосом и услышала в ответ беспрекословное:

– Хозяин ждёт вас в тёмной комнате через десять минут.

Она вскочила с постели и заметалась по спальне. Не представляла, зачем Джек зовёт её в такой час, но в то же время понимала, что всю её решительность обозначить рамки ультиматума как рукой сняло.

Ровно через десять минут Олеся входила в тёмную комнату. Её таинственный незнакомец уже ждал её там. Кровь побежала по венам быстрее. А что если он просто соскучился и сейчас позвал её, чтобы это показать? Сможет ли она остановить его? Вернее, не так… Захочет ли это сделать? В силах ли будет прекратить те странные отношения, что связывали её с Джеком.

– Я как раз хотела сама с тобой поговорить, – облизнув пересохшие губы, проговорила Олеся, решив, что всегда успеет выбрать тему для беседы в зависимости от того, что будет дальше происходить в тёмной комнате. И тут же застыла на месте, когда раздался холодный и чуть насмешливый голос Джека:

– Вероятнее всего, об Артуре. Я прав?

Сначала в ответ на свой вопрос он услышал лишь тишину. Вероятно, Леся лихорадочно обдумывала, что ему на это сказать. А может, даже попросту соврать.

– Что тебе известно об Артуре? – наконец ответила она неуверенно вопросом на вопрос и он, не удержавшись, хмыкнул.

– Это, конечно, высший пилотаж. Спрашивать у меня о своем же любовнике. А что знаешь о нем ты сама?

– Не так много, как ты думаешь, – огрызнулась Леся. – И он мне не любовник.

Джек сделал глубокий вдох, готовясь подойти к тому вопросу, который решит все. Хотя, в общем-то, он уже сейчас, заранее, знал, чем это все закончится.

– И ради человека, о котором почти ничего не знаешь, ты решилась нарушить ещё одно мое предупреждение? – уточнил он все тем же ледяным тоном, который был так созвучен с холодом, который обволакивал душу, с каждой минутой – все больше.

И снова – молчание. Не выдержав, он отошёл от своего привычного места у окна и, сократив расстояние между собой и Лесей, оказался так близко, что и сам не заметил, как вдавил ее своим телом в дверь, к которой она прижималась.

– Разве я не говорил, что не потерплю других мужчин с тобой рядом? – поинтересовался, делая над собой нечеловеческое усилие, чтобы не наброситься на Лесю так, как этот происходило между ними обычно –неконтролируемо и дико, словно оголодал, как запертый в клетке без корма зверь. И, в общем-то, отчасти все так оно и было.

Леся прерывисто дышала, ещё сильнее разжигая возбуждение, наступавшее рядом с ней резко и неминуемо, точно пожар, добравшийся до сухой древесины. И он ничего не мог поделать с тем, что, едва вдыхая аромат ее волос, забывал, кажется, обо всем, чего должен и чего – ни в коем случае нет.

Костяшки пальцев, сжатых в кулак, до боли упирались в деревянную дверь и Джек, собравшись с силами, резко оттолкнулся, сделав шаг назад – туда, где его не дурманил запах этой женщины, но её присутствие все равно ощущалось слишком остро. На грани, с которой рисковал сорваться в любой момент.

– Отвечай, – потребовал он, только сейчас осознав, что Леся так ничего ему и не сказала.

Он ожидал, пожалуй, чего угодно – вранья, оправданий, попыток обратить все в шутку. Но того, что она сама ринется в атаку – меньше всего.

– Ты вообще понимаешь, что за пределами этой комнаты существует жизнь? – спросила Леся с вызовом в голосе, к которому примешивалась горечь, и он почувствовал себя так, словно она этой фразой отделяла его – от себя, от своей жизни. Той, настоящей жизни, куда ему не было хода.

– Эта комната – все, что я могу тебе дать, – выхрипел он, с удивлением сознавая, что в лёгких не хватает воздуха.

– Я не смогу так всю жизнь, Джек. Я…

Он не стал слушать дальше. Главное она уже сказала. Да и своими встречами с Артуром – показала тоже.

– Уходи, – отрезал он решительно.

– Но я не договорила.

– И не надо. Уходи. Не на сегодня – насовсем.

Установившаяся тишина казалась ему непомерно тяжёлой и густой, точно вата, забивающая ноздри и мешающая дышать. Он жадно вслушивался в нее, ожидая, когда за Лесей захлопнется дверь, но она не торопилась уходить. И что-либо говорить – тоже. И это молчание было невыносимее всего. И абсолютно бессмысленно, потому что все уже было ясно.

– Уходи! – повторил он, разворачиваясь к ней спиной и в несколько быстрых шагов достиг двери в смежную комнату.

Бежал, точно трус с поля боя. Бежал от женщины, которая была права – она не сможет так до конца жизни. А он… Он, наверное, не сможет без нее.

И именно поэтому самым правильным было закончить это все сейчас.

«Уходи».

Это слово звучало в ушах Олеси последующие несколько дней. Когда всё же последовала приказу Джека, когда сдерживала слёзы, наскоро собираясь, чтобы уйти из жизни незнакомца навсегда. И когда жила той жизнью, что совсем недавно казалась привычной и полной.

«Уходи. Насовсем».

Вот чем закончились их отношения, и это было… самым верным. Так почему же она чувствовала себя настолько разрушенной? Как будто кто-то уничтожил если не всю её, то очень важную часть.

– Лесь… Олеся! – окликнул её отец, когда заглянул в кухню, где она весь последний час пыталась соорудить что-нибудь на ужин.

– Да?

– У тебя всё хорошо?

– Да. Люба заснула?

– Вроде да.

– Тогда сейчас перекусим и я с ней первую половину ночи побуду. А вообще, даже не первую половину. Всю ночь.

– Нет, давай уже по очереди.

Отец улыбнулся ей и, подойдя ближе, совершенно неожиданно прижал к себе. Олеся, не удержавшись, всхлипнула.

– Слушай, а давай Любе няню наймём, – предложила она, вцепившись в футболку отца.

– Нет. Ты же знаешь, как она реагирует на чужих.

– Ну у нас денег хватит теперь, чтобы постепенно её к няне приучить.