подлатать хоть что-то. На самом деле то, что ты сейчас видишь перед собой — настоящий прорыв на Земле. Лес вырастили среди городов. Столько лет ушло, чтобы разрушить, восстановить, очистить все это. Считай, с момента моего рождения и до данной секунды. А ведь такие работы велись и ведутся далеко не везде. Во многих местах еще существуют обширные трущобы, старые города. И на них страшно смотреть. Я, видимо, младше тебя, потому что родилась после Кризиса и знаю о нем только по рассказам. А ты был ему свидетелем. Но, несмотря на это, даже то, что я вижу сейчас, пугает меня. Не могу представить, какого было раньше, когда планета задыхалась от нас. Люди, что улетели… Хорошо, что они улетели. Они дали шанс и нам, и себе, и планете. После них осталось столько мусора, столько грязи, построек, в которых жить просто нереально. Их нельзя назвать домом.

Слушая ее, Неман бессмысленно разглядывал бескрайний город и силился вспомнить хоть что-то о тех далеких временах, когда он еще мог стать гражданином Земли. Ничего в голову не шло.

Девушка говорила о Кризисе с придыханием, а о людях, что жили тогда, с налетом отвращения. Путник не винил ее. Она не нуждалась в лучшей жизни так, как в этом нуждался он и миллиарды других людей. Она уже была рождена в статусе, дававшем ей возможность смотреть на остальных свысока. И Неман понимал это.

— Для кого-то из них домом была и остается вся планета, — прошептал он.

— Извини, — смутилась девушка, — я еще не разговаривала с человеком, которому приходилось улетать отсюда, а потом возвращаться. Наверное, это тяжело — стремиться каждое мгновение сюда через холодную пустоту. Я побывала во многих местах, но всегда могла сюда вернуться. Поэтому я только от части могу понять тебя.

— Да, это тяжело, — согласился Неман. — Где ты бывала?

— Летала с отцом по разным колониям. Пару раз сбегала одна на отдых. На Эдеме была. Правда странно, что первую пригодную для жизни планету назвали именно так? Потом на Нерве была, на Железны, на Чоне. Летала на спутники.

Она замолчала, и в этом молчании они сделали по глотку, все еще прижавшись друг к другу в ночной прохладе. Неман искоса поглядел на девушку, чья голова лежала на его плече. Ее волосы черным лоснящимся потоком струились по его груди. Искорка размеренно дышала, и Путник видел, что ее взгляд устремлен куда-то далеко. Вдруг она встрепенулась.

— У тебя часы специально неправильно идут? — она повернула голову и вопросительно взглянула на парня.

Тот улыбнулся.

— Специально.

— Зачем?

Неман задумался.

— В космосе трудно отслеживать время. Оно относительно. Каждый живет по тому времени, в котором ему удобно существовать. Ведь так трудно отслеживать его между разными планетами. Невозможно жить по универсальным часам. Поэтому я живу по Земным часам на корабле, на планетах по их собственному времени. А эти часы, — он кивнул на свое запястье, — обязаны мне напоминать о самом существовании времени, чтобы я знал, что оно есть, что пока оно идет я еще могу жить.

— Знаешь, — глаза Искорки сияли, — это очень романтично. Ты очень интересный, Путник.

— Это не я, это мои воспоминания.

— Они часть тебя, и они направляют твою жизнь, — не согласилась девушка. — Расскажи еще что-нибудь. Об опасностях космоса. Ведь в нем не все так волшебно, как киты.

— Что ж.

Отстранив Искорку, Неман, ловя ее непонимающий взгляд, снял пиджак и закатал рукав, обнажив свою левую руку, покрытую в районе локтя и плеча широкими шрамами. Девушка охнула, поставила стакан и начала разглядывать руку в тусклом свете лампы. Она осторожно и со всей нежностью дотрагивалась до давних ран, а контрабандист позволял ей поворачивать себя так, чтобы она могла разглядеть все шрамы.

— Как это произошло? — тихо спросила девушка.

Он хотел было ответить, но тут послышались близкие голоса. К ним вышла компания молодых людей, которые, увидев, что ниша занята, пошли дальше, над чем-то громко смеясь.

— Это случилось на одной безымянной планете. Я тогда начинал свою деятельность. Мне все было в диковинку: полеты в подпространстве, корабли, другие планеты и это сияющее полотно космоса. В команде того корабля я был самым младшим. Выполнял разную мелкую работу и учился всему, чему мог научиться, подглядывая за тем, как это делают другие. На планеты по первости меня не пускали. Может боялись за меня, а может думали, что я буду мешаться под ногами, но однажды капитан выкрикнул мою фамилию на собрании. Скажу честно, я был дико счастлив и лопался от гордости, хотя старался для всех казаться взрослым, чтобы меня принимали за своего.

Первая высадка — это как любое дело, которое до первого раза тебя будоражит ожиданием приятной неизвестности. Тем более, что планета была обитаема. Не Земля, конечно, но все же. Дышать там надо было через респираторы, тело защищала легкая прорезиненная одежда, на глазах защитные очки. Как же я был счастлив! Первым спрыгнул на землю с подъемника. Звезда была красной, умирающей, поэтому и освещение планеты соответствующее, и все казалось красным, медным, коралловым. Мы разбили небольшой лагерь у корабля и пошли в ближайший лес. Он вовсе не как земной: между деревьями — на самом деле какими-то корягами с цветами, но без листьев — оставалось много свободного пространства, трава росла не везде. Но лес занимал большую площадь. В нем легко можно заблудиться из-за однообразности. Наверное, эта однообразность тоже сыграла свою роль.

Представь — идет молодой паренек по инопланетному лесу, с раскрытым ртом озирается по сторонам, радуется тому, что его взяли в экспедицию и наконец-то считают если не равным, то точно своим. И тут, из-за бутона цветка, который, к слову, размером вышел с колесо, выпрыгивает существо. Чуть больше кошки, с шестью лапами, на которых растет по одному большому когтю. А глаза два. Один смотрит на тебя, пока существо цепляется за твою руку своими лапами, вонзая в мясо один из когтей, и начинает яростно разрывать одежду и плоть тремя другими когтями, а другой глаз, на затылке, рассматривает то, что творится сзади. И глаза у существа пугающе большие. Скажу честно, от неожиданности я завизжал, — хмыкнул Неман. — Совсем забыл, что на поясе висит нож. Начал дубасить свободной рукой зверя, а он меня еще и укусил в руку, до которой добрался через резину.

Мне сразу же поспешили на помощь. Пытались отогнать животное, а оно, укусив меня, засвистело на остальных, и прыгнуло на дерево, убежав по веткам. Как мне потом сказали, оно преследовал нас