Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем же мне было присваивать собственное изобретение? – возмутился Прибытков.
– В том-то и дело, что оно не было вашим, – возразил Оплачко. – Но вам было нужно, чтобы оно стало вашим. Мы думаем, что вас соблазнили материальные выгоды, хотя и иное предположение вероятно. Я, лично, думаю другое. Вы сами сказали, что изобретенье могло повысить ваш авторитет, укрепить ваше положение. А вы, как известно, человек с подмоченной репутацией. Сумей вы присвоить себе изобретение Савельева, вы повысили бы себе цену, вам легче было бы поднять вопрос о своей реабилитации…
– Но ведь это голословно, – раздражённо возразил Прибытков, пожимая плечами. – Всё-таки теперь не тридцать седьмой год.
Оплачко посмотрел на Прибыткова даже с некоторым состраданием.
– Но у нас есть доказательства, – сказал он. – И даже, очень веские.
Он подумал, потом открыл ящик стола, достал оттуда и расправил какой-то листок.
– Вам знакомо это? – спросил он Прибыткова.
Это был чертёж, сделанный и небрежно, и неумело с какими-то пометками, записанными не очень грамотным почерком.
– Конечно, – сказал Прибытков, – ещё бы мне было это незнакомо. Это и есть то самое усовершенствованье, с которым я ознакомил Савельева.
– Но это чья рука? – спросил Оплачко.
– Эта? – спросил в свою очередь Прибытков. – Эта – Савельева.
– Ну, вот, видите, – торжествующе сказал Оплачко. – А вы говорите, что это ваше изобретение. Мы нашли этот чертёж при обыске у вас на квартире.
– Ну, и что из этого? – спросил Прибытков. – С таким же успехом вы могли найти десятки чертежей, сделанных моей рукой. Я показывал их Савельеву, объяснял устройство, и он тоже попытался набросать механизм…
– Мы и не сомневались, что вы будете так говорить, – сказал Оплачко. – Но чем вы докажете, что ваши чертежи были сделаны раньше?
– Да, дат на чертежах нет, – согласился Прибытков. – Да у нас и не возникал вопрос о приоритете. Если бы я предвидел, что Савельев умрёт…
– Это-то вы очень хорошо предвидели – перебил его Оплачко. – Вы очень тонко всё рассчитали…
– Но позвольте, как я мог… – Прибытков захлебнулся от волнения. – Как я мог убить Савельева?
– А вот это вы нам и расскажете, – сказал Оплачко. – Ним известно, что он отравлен. Но как…
– Чем отравлен? – закричал Прибытков.
– Вы не кричите, – остановил его Матвеев. – Криком вы нас не возьмёте.
– Чем – вы нам тоже скажете, – сказал Оплачко. – Отпираться нет смысла, для вас в смерти Савельева заключена реабилитация…
Прибытков виновным себя не признал и не только потому, что помнил свой разговор с Прониным, он никогда не взял бы на себя такое чудовищное преступление, а после спора с Прониным он решил не сдаваться ни при каких обстоятельствах.
Передавая дело Евдокимову, Матвеев поинтересовался:
– Ознакомились? Как впечатление?
– Что ж, ваша гипотеза не лишена смысла, – вежливо начал Евдокимов. – Но в ней, о моей точки зрения, есть одно уязвимое место.
– А именно? – поинтересовался Матвеев.
– Анонимка, – сказал Евдокимов. – Обвинение, почерпнутое из анонимки, очень снижает его ценность.
– Но факты опровергнуть невозможно, – возразил Матвеев.
– Факты, к сожалению, показывают, что в обвинении Прибыткова, помимо нас с вами, заинтересован кто-то третий. Тот, кто пожелал остаться неизвестным, – сказал Евдокимов. – Я не люблю таких свидетелей.
– Во всяком случае, будем благодарны этому неизвестному за помощь, – оказал Матвеев. – Может быть, у него просто не хватает смелости…
– Или он хочет отвести подозрение от себя – добавил Евдокимов. – Я бы всё-таки постарался найти автора анонимки.
– Ну, это уж по вашей части, – сказал Матвеев. – Я лично не Шерлок Холмс.
– И я не Шерлок Холмс, – сказал Евдокимов. – Но автора анонимки надо найти.
– Значит, у вас нет уверенности в вине Прибыткова? – недовольно спросил Матвеев.
– Нет, – сказал Евдокимов. – Надо найти автора анонимки.
– Но это же практически невозможно, – сказал Матвеев.
– Я знаю, – согласился Евдокимов. – Но найти надо.
Матвеев с интересом посмотрел на своего собеседника.
Это было даже смешно, – то, что говорил Евдокимов.
– Попытайтесь, – сказал Матвеев. – Попытайтесь…
– Теперь я хочу согласовать с вами следующее, – сказал Евдокимов. – Я хотел бы, чтобы Прибытков за недостатком улик был освобождён из-под стражи.
– Вы что? – вспылил Матвеев, – он не договорил фразы, но Евдокимов понял, что хотел он сказать.
– Вы что – в своем уме? – мысленно докончил за него Евдокимов и отрицательно покачал головой.
– Это чистейшее безумие, – сказал Матвеев. – Продолжайте следствие…
– По агентурным соображениям, – сказал Евдокимов.
– Что – по агентурным соображениям? – не понял его Матвеев.
– Мне легче будет вести следствие, если Прибытков будет на свободе, – сказал Евдокимов. – Вы вообще поторопились с его арестом. Я не исключаю вашей гипотезы, но Прибыткова следовало взять под наблюдение, одновременно…
– Искать автора анонимки? – спросил Матвеев.
– Да, и автора анонимки, – сказал Евдокимов. – Если он так заинтересован в разоблачении Прибыткова, он крутится где-нибудь возле него.
– Но теперь я уже не вижу смысла, – возразил Матвеев.
– Но я вижу смысл, – возразил Евдокимов и добавил: – Мы ведь ведём следствие не в канцелярии.
– У вас есть указание? – спросил Матвеев, сдаваясь.
– Да, мы предпочитаем изучать Прибыткова на свободе, – уклончиво сказал Евдокимов. – Я был бы вам благодарен…
– Здесь даже соображения престижа… – замялся Матвеев.
– А вы возьмите с него подписку о невыезде, – посоветовал Евдокимов. – Против такой меры я не возражаю.
– Пожалуй, – согласился, наконец, Матвеев без всякого сопротивления.
Поздно вечером, придя на ночёвку, Евдокимов не застал Пронина дома. Заспанная Ларионовна принесла ужин, поставила в ряд тарелки с рыбой, с колбасой, с хлебом и поджала губы.
– Теперь вы хозяина дожидайтесь, – сказала она. – Подогревала, подогревала…
Евдокимов придвинул к себе рыбу, рыба была холодная.
– Обещал прийти, а может и уехал куда, – задумчиво сказала она и ушла.
Евдокимов поковырял рыбу и решил подождать хозяина.
Пронин вскоре пришёл.
– А я вас жду, – сказал Евдокимов. – Пивка выпьете?
– А ужинать? – весело отозвался Пронин.
– Захватил из чайной пару бутылочек, – сказал Евдокимов и принёс из передней.
– Значит, будем ужинать с пивом, – сказал Пронин. – Есть успехи?
– Да, никак, – сказал Евдокимов.
Он сказал Пронину, что Прибытков будет освобождён от стражи.
– Вот это – ладно, – одобрительно оказал Пронин. – Согласились, значит, со мной?
– Не совсем, – оказал Евдокимов. – Мне многое ещё неясно, но Прибыткову лучше быть на свободе.
– Думаете, как-нибудь проявит себя? – уже с профессиональным интересом спросил Пронин.
– Нет, – откровенно сказал Евдокимов. – Я мало верю, что Прибытков убил, просто я не знаю какой он человек. Проявит себя тот, кто интересуется Прибытковым, меня это интересует больше.
– И меня это интересует больше всего.
Иван Николаевич хитрыми глазами поглядел на Евдокимова.
– Мой вам совет – не торопиться, – сказал он. – Тише едешь, дальше будешь.
Евдокимов пытливо взглянул на Пронина.
– А я и не собираюсь спешить, – сказал он. – Я вас понимаю.
– Матвеев очень сопротивлялся? – перевёл Пронин разговор на другую тему.
– Представьте себе, не очень, – сказал Евдокимов. – Он буквоед, но