В Горечанске близились выборы мэра.

Десятого апреля к стоянке возле Белого дома подъехал серый «фольксваген-туарег». Обычно суровая охрана не пускала сюда посторонние машины, но с тех пор, как на первом этаже Белого дома завелась избирательная комиссия, старые порядки пришлось срочно пересмотреть. Поэтому Игнат Степаныч, главный по стоянке, спокойно стоял и смотрел на вновь прибывших, не пытаясь прогнать их с заповедной территории.

Из «туарега» вылезли двое. Мужчина (слабак, как оценил его про себя Игнат Степаныч) и женщина, при виде которой его закаленное сердце забилось, как тридцать лет назад. Рука, сжимавшая рацию, дрогнула, вечно прищуренные глаза распахнулись широко и по-юношески восторженно. На старого вояку повеяло давно забытым ароматом цветущих фруктовых деревьев, от которого он когда-то пьянел и влюблялся во всех хорошеньких девушек подряд.

Но фруктовые деревья не цветут в апреле, да и лет Игнату Степанычу было далеко не шестнадцать. Минутная слабость прошла так же быстро, как и накатила, и он сурово воззрился на парочку из-под насупленных бровей. Те стояли у машины и о чем-то горячо спорили, как будто не нашли более удобного места для выяснения отношений. Игнат Степаныч неодобрительно дернул бровью и отвернулся. Если через пять минут незваные гости никуда не двинутся, он подойдет к ним и поможет определиться.

А заодно и красавицу получше разглядит.

Но его замыслу не суждено было осуществиться. Спорщики пришли к консенсусу, взяли с заднего сиденья черный кожаный портфель и деловито зашагали к подъезду. Они стремительно промчались мимо Игната Степаныча, взбежали по мраморным ступенькам и скрылись за стеклянными дверями Белого дома.

Екатерина Михайловна Трутнева, зампредседателя городской избирательной комиссии, наслаждалась послеобеденным отдыхом в тиши своего нового великолепного кабинета. Неделю назад началась регистрация кандидатов на пост мэра Горечанска, но Екатерина Михайловна знала, что это не окажет ни малейшего влияния на распорядок ее дня. Избирком работал как часы, все механизмы были отлажены и неоднократно проверены. От кандидатов сюрпризов не ожидалось. Все будет как в прошлый раз, да и в позапрошлый тоже. Как ни крути, победит действующий мэр Владимир Григорьевич Добрышевский. У него и харизма, и платформа, и административный ресурс о-го-го какой. И вообще, Добрышевский очень импозантный мужчина…

Стук в дверь оторвал Екатерину Михайловну от приятных размышлений.

— Катерин Михална, можно? — В кабинет заглянула помощница Аллочка. — Там… кандидат пришел.

— Ну и что? Оформляйте как обычно.

— Как обычно не получится, — ухмыльнулась Аллочка. — Он новенький.

В уставе горечанской избирательной комиссии было записано, что регистрация кандидатов производится в присутствии начальника избиркома или его зама. Но придерживаться инструкции никому не хотелось, да и зачем, когда кандидаты известны наперечет? Семенов от коммунистов, Шорлидзе от правых, Линдаков от ЛДПР. Бессменная гвардия жалких противников Владимира Добрышевского, набравших на прошлых выборах семь процентов голосов. На троих.

— Новенький? — задумчиво переспросила Екатерина Михайловна. — Какая партия?

— Независимый. — Маленькое личико Аллочки снова расплылось в улыбке. С кандидатом определенно что-то было не в порядке. — Вы бы подошли, посмотрели, Катерин Михална. Шефа все равно на месте нет.

Трутнева со вздохом встала. Принесла нелегкая новенького именно тогда, когда на хозяйстве осталась она.

— Ну что ж делать, пойдем посмотрим.

В кабинете, где регистрировали кандидатов, Екатерина Михайловна увидела посторонних. Мужчина, на вид лет тридцати пяти, сидел в кресле перед Наташей, которая внимательно рассматривала его документы. Женщина в синем костюме читала развешанные на стене выдержки из «Положения о горечанской избирательной комиссии».

— Добрый день, — сухо поздоровалась Екатерина Михайловна. — Моя фамилия Трутнева, я заместитель председателя избиркома.

Наташа подняла голову от бланка. Лиза сделала вид, что копается в бумагах. Обе безошибочно определили настроение Екатерины Михайловны как предгрозовое.

— Добрый день. — Мужчина неловко поднялся с кресла и протянул Трутневой руку. — А я кандидат в мэры.

— Я вижу. — Екатерина Михайловна с плохо скрытой брезгливостью дотронулась до влажной ладони кандидата. — Поздравляю.

Тот широко улыбнулся:

— Поздравлять еще рано, Екатерина Михайловна. Надо выборов дождаться.

«Каков наглец, — изумилась про себя Трутнева. — Как будто у него есть шанс».

— Хорошо, дождемся выборов. — Она села за стол рядом с Наташиным, всем своим видом демонстрируя уверенность в том, что после выборов будут уместны не поздравления, а соболезнования.

Кандидат улыбнулся заискивающе, как показалось Трутневой, и чуть не сел мимо кресла. Со стороны Лизы послышался отчетливый смешок. Екатерина Михайловна высоко подняла брови. Достойный соперник для Добрышевского, ничего не скажешь.

Пока Наташа вполголоса рассказывала кандидату, что и когда от него требуется, Екатерина Михайловна искоса разглядывала его. Странное впечатление производил человек, пожелавший стать мэром Горечанска. В нем не было ни благородного дородства Семенова, ни хитрой усмешки Шорлидзе, ни бьющей через край решительности Линдакова. Независимый кандидат был высок, худощав и русоволос. Лицо его, довольно приятное, вряд ли было способно привлечь внимание. Самое заурядное мужское лицо: крупный нос традиционной славянской уточкой, небольшие глаза, маленький, почти женский подбородок, создающий эффект мягкости и безволия. Екатерина Михайловна, во всем уважавшая силу и жесткость, такие лица не любила.

Хотя, конечно, кто-нибудь с ней не согласится. Нашлась же инициативная группа, выдвинувшая этого хлюпика в кандидаты. Значит, кто-то в него верит и на что-то рассчитывает. Что ж, ради бога.

Она здесь не для того, чтобы развенчивать иллюзии наивных.

— …А самое позднее за десять дней до первого голосования вы должны будете принести списки с подписями и паспортными данными граждан, которые готовы поддержать вашу кандидатуру, — донесся до Екатерины Михайловны монотонный голос Наташи. — Всего нужно две тысячи подписей.

— Так много? — бесхитростно удивился кандидат.

— Да, — вздохнула Наташа.

Екатерина Михайловна еле заметно усмехнулась. Да, дружок, две тысячи подписей — это тебе не инициативная группа. Придется постараться. Побегать, понервничать, денежки потратить. А кто бегать будет? Эта, что ли?

Взгляд Екатерины Михайловны рассеянно скользнул по помощнице кандидата. На первый взгляд тихоня и скромняга, стоит в уголочке, глаза поднять боится. Сразу видно, в предвыборной гонке толку от нее будет немного. Если бы Екатерина Михайловна могла говорить откровенно, она бы сразу предупредила этого простачка, что ему ничего не светит. Пусть не тратит деньги и время, а займется чем-нибудь более полезным.