В Тойволе проснулось сострадание.

— Так уж мы, люди, устроены, сначала наговорим, потом жалеем. Никто не ангел.

Больше ничего интересного в комнате не обнаружилось. Мы вышли, Тойвола попросил у хозяина ключ от комнаты. Если при опознании тела потребуется ДНК, то образец можно будет в той или иной форме найти у него дома.

Во дворе я поблагодарил Тойволу, мы пожали друг другу руки, и я поехал в Хельсинки.

В пять минут десятого я был в Пасиле. По дороге позвонил Симолину и рассказал о событиях утра. У него тоже нашлось чем со мной поделиться.

— Белый минивэн «ниссан», который видели в Вартиокюля, нашелся в Херттониеми на парковке у станции метро «Сиилитие». Наряд полиции из «Итякескус» обнаружил его ранним утром. Машину уже перевезли в гараж для осмотра.

Я был доволен. Дело сдвинулось сразу на нескольких фронтах.

— И еще одно. Пули из мастерской Хамида и из Линнунлаулу не совпадают, как мы и предполагали, но кровь на руках неопознанного трупа той же редкой группы, что и у двоюродного брата Хамида. Следов пороховых газов на трупе не обнаружено, и из пистолета, найденного на крыше поезда, не стреляли.

Перед самым началом совещания я успел позвонить своему школьному товарищу, и он подтвердил мое предположение:

— Хоть «маньяк» и арабское слово, но его довольно часто употребляют и евреи. Многие еврейские ругательства имеют арабское происхождение.

— Что ты имел в виду, когда спросил, было ли слово «маньяк» единственным?

— Если еврей хочет действительно очень сильно оскорбить араба, он скажет «Мухаммед маньяк», в то время как араб в такой ситуации скажет «Моше маньяк».

Я был уверен, что упавший с моста араб крикнул оскорбительное «маньяк» другому арабу. Ситуация получалась совершенно иная, окажись объектом оскорбления еврей.

На утреннем совещании присутствовало высокое начальство, как и предполагал Хуовинен. Начальник полиции Туулия сидел во главе стола, а заместитель начальника управления Лейво справа от него. В прошлый раз я видел Туулию на совещании, где речь шла о расследовании убийства полицейского в Пунавуори, и с тех пор прошло несколько лет. Инспектор Силланпяя сидел у стены и качался на стуле, едва не падая с него.

Вслед за Хуовиненом, который открыл совещание, я доложил о последних результатах расследования. По-видимому, они были лучше, чем рассчитывал Туулия, поскольку выражение его лица несколько смягчилось. Наверняка вечером он молился о том, чтобы преступник оказался обычным бандитом, ничем не примечательным финном-убийцей. Никакой экзотики он, как и Лейво, не искал, хотя и был гораздо более толстокожим, чем Лейво. Труп Ронту вернул дело в обычное русло.

— У вас есть версия, как машина оказалась в Кераве, если она использовалась убитым в Линнунлаулу, и как обнаруженный в машине парень связан с этим делом? — спросил Туулия.

Я ответил, что мои версии пока еще слишком сырые.

— Ничего, доложите как есть.

— Возможно, кто-то ждал в машине, в то время как двоих других убивали. Он увидел, что случилось с товарищами, и сбежал с места происшествия. Предусмотрев, что машину будут искать, отъехал подальше и спрятал ее. Ронту оказался в карьере, и водителю пришлось его убить. После этого он поджег автомобиль. Или может быть, убитый в Линнунлаулу мужчина просто жил в тех краях и приехал в Хельсинки на поезде.

Туулия был несколько разочарован.

— А парень из карьера, как его, Ронту что ли, мог быть одним из убийц?

Я сказал, что так не думаю.

— Не думаете? У этого Ронту криминальное прошлое. Мне кажется, это слишком маловероятная случайность, если он просто оказался в ненужное время в ненужном месте.

Мгновение я колебался, но все-таки выложил свою израильскую карту.

— «Маньяк!» — повторил Туулия. — И на основании всего одного бранного слова следует поверить в то, что это совершили израильтяне? Если бы на мосту крикнули слово «fuck», то мы бы предположили, что кто-то из преступников американец? Мы не можем по столь зыбким основаниям поставить на себе клеймо антисемитизма.

— Меня довольно трудно обвинить в антисемитизме, — сказал я.

Хуовинен рассмеялся.

— Речь не об одном полицейском, а обо всей организации, — рявкнул Туулия.

— Я доложил лишь то, что сообщила свидетельница.

— Одна свидетельница.

— Вторая свидетельница тоже была уверена, что на мосту были иностранцы, которые разговаривали на языке, похожем на арабский. Было бы интересно услышать мнение полиции государственной безопасности.

Силланпяя немного подобрался:

— О чем?

— Вы допускаете, что убийцы могли быть израильтянами?

— Убийцами с одинаковым успехом могут быть израильтяне, негры племени банту или даже индийские факиры. Граждане всех стран убивают друг друга. Мы еще не продвинулись в своем развитии достаточно далеко, чтобы овечка и лев бок о бок щипали на лужайке травку в мире и согласии.

Лейво поморщился:

— Давайте вернемся к делу.

Лейво показал на лежавшие перед ним вечерние газеты. Я успел просмотреть прессу. В обеих газетах со ссылкой на неназванный источник сообщалось, что трое убиты таким образом, как это практикует израильская разведка «Моссад». Всем неоднократно выстрелили в верхнюю часть тела и один или два раза в голову. Кроме того, в газете прямо цитировался «арабский источник», который считал убийства частью политики Израиля, направленной на саботаж создания независимого палестинского государства и на разжигание вражды внутри арабского общества.

— Кому об этом что-нибудь известно?

Все переглянулись, но никто не нарушил тишину. В конце концов я обратился с вопросом к Силланпяя:

— В чем заключается сотрудничество СУПО со службами безопасности Израиля?

— В том же, что и с разведывательными организациями других дружественных государств. Обмен информацией при необходимости.

— Вы обменивались информацией по данному делу?

— Я не уполномочен предоставлять информацию, относящуюся к сотрудничеству разведслужб.

— Жаль. Если убийцы израильтяне, то мы вынуждены подозревать, что исполнители являются сотрудниками израильской разведки. Трудно себе представить, чтобы гражданские лица из числа местного населения своими силами заварили такую кашу. А «Моссад» и раньше проводил операции за рубежом, в том числе в странах Северного совета.

Силланпяя пренебрежительно усмехнулся. Я продолжил:

— И если в деле замешан «Моссад», то это опять же означает, что жертвы были террористами. Они не интересны для обычных преступников. На курсах по подготовке офицеров полиции я внимательно изучил всю литературу касательно «Моссада», которую удалось достать. Я уверен, что знаю о предмете больше, чем любой из присутствующих здесь, ну, возможно, за исключением Силланпяя.