– Только бы приказ на перевод подписали… – говорил Лушников. – Вдруг не подпишут.

– Куда они денутся, – успокаивал Гирин. – Меня тоже один раз мурыжили. Потом подписали. Рапорт-то подписан… То-то и оно… Тем более сейчас. В период цветущей демократии. Хе-хе-хе… Булькай, а то я истомился. Ты это правильно сделал. И дверь. И сигнализацию. Правильно. Одобряю. Твое гнездо – тебе и утеплять. А с этим, – он покосился на икону, – мы разберемся…

Крестный жевал корочку хлеба и поперхнулся, когда мелодично прозвенел сигнал у двери.

– Сиди, – кашляя, сказал он. – Я сам спрошу…

Поднялся и подошел к двери.

– Да!.. Слушаю вас внимательно…

– Откройте немедленно! – глухо раздавалось с другой стороны. Кричала женщина. Голос визглив. – Какое вы имеете право?! Я вас спрашиваю?!

– Кто ты такая? Я что-то не разгляжу… – с сарказмом отвечал бывший вертолетчик. – А-а, так это ты, Матрена Дорэмидонтовна. А это я. Ваня Гирин. Квартиру теперь охраняю…

«Матрена» требовала открыть.

– Никак нет!.. – Гирин был спокоен. Как Нильский крокодил. – Не могу я вас пустит. Ни даже на секунду, потому что теперь отвечаю… Вот именно… Так точно… Никак нет. И вообще, отваливай, пока я кнопку не нажал, у меня сигнализация теперь – быстро тебя заметут.

– А у меня вещи там!.. Пусти, негодяй!

– Какие? – закатил глаза Гирин. – Перечисляй. Лифчик с трусами? – Он хохотнул. – Сейчас я тебе их в пакетике выдам. Через цепочку. – Потом взялся за нос: что-то не то сболтнул. Какое он имеет право. И стал исправляться: – Лифчик тебе Александр Сергеевич по почте вышлет.

Лушников понял, кто такая Матрена. Филькина Тамара. Без малого, мачеха.

– Сейчас я к нему схожу – он с вами разберется. Как раз время свиданий в больнице – вот и поговорим с ним. Жди звонка.

«Матрена» нашла в себе наглости угрожать.

– И ты жди…Повестку с кладбища…

И отошел величественным шагом. Он теперь здесь тоже не один. У него, может, теперь племянник в органах завелся.

– Видал, угрожать вознамерилась…

Лушников вышел к телефону и набрал номер.

– Как там у вас новенький? Лушников его фамилия. У него дистрофия… Как вы говорите?… Кушает?… Вот и хорошо. Только не пускайте к нему никого из посторонних, иначе опять на «колеса» сорвется – не может без сонных таблеток.

И отключился. Теперь можно и самим расслабиться.

– Может, останешься, а то мне как-то не по себе? – спросил Лушников.

Гирин согласился. Надо только позвонить Настасье. Предупредить, чтобы «икру не метала».

Они уже сидели за столом и выпивали, когда раздался телефонный звонок. Филькина была вне себя.

– Какое имели право увозить человека! Немедленно сообщите, где он сейчас находится!.. Наверняка, в нечеловеческих условиях.

И вновь стала грозить: отольются вам чужие слезы…

По телефону говорил с ней Гирин. Сжился с ролью охранника на общественных началах и не хотел с ней расставаться.

– А ты какое имела право, хотел бы я спросить? – интересовался он, – чтобы не давать нам ключи?… Ах, вот оно как. Шура тебе разрешил?… Ну, так он сам не имел на то никаких прав… Потому!.. Невменяемый дурачок потому что!.. Слыхала про таких?!.. Вот, как раз он и есть. И все документы, которые он подписал, теперь не имеют силы… В том числе и те, что наверняка у тебя, и о которых ты пока что молчишь!.. Не звони больше! Не беспокой…

Кинул трубку, переводя дыхание.

– Нет, ты понял… Напирает, как будто ей тут должны… Узнать бы, что этот успел натворить.

– Завтра съезжу к нему, попробую поговорить, – обещал Лушников.

Еще через час, когда уже наступили сумерки, в квартиру кто-то опять позвонил. Лушников подошел к двери и посмотрел: на лестничной площадке стояли двое человек. Один в штатском – другой в полицейской форме.

– Слушаю вас внимательно, – произнес майор, не открывая двери.

– У нас заявление. И нам надо вас опросить… Вы захватили чужую квартиру.

– Извините, я хочу отдохнуть. А завтра сам к вам приду. В какой кабинет придти? Положите повестку в почтовый ящик. И можете быть свободны… квартиру вам не открою.

Двое потолклись на площадке и пошли вниз с поникшими. Не удалось с налета войти.

На улице к ним подошли еще двое. Мужчина и женщина. В даме Лушников узнал Тамару Борисовну. Мужчина тоже казался знакомым.

– Видал?!.. – воскликнул Гирин. – Успокоиться не может. Ментов притащила… Думает, что они всесильны. Ошибочное заблуждение…

Отцовская «Волга» завелась без проблем. Аккумулятор, поставленный вечером на зарядку, накопил энергию и легко крутил вал. Без машины вообще не обойтись. Особенно в положении, как у Лушникова, – то надо заехать к отцу, то потом в отдел кадров по поводу перевода, заскочить в магазин.

Гирин остался в квартире. Сказал, что будет прикрывать тыл. И велел не сомневаться – никого не пустит за дверь. С учетом охранной сигнализации шансы у крестного довольно внушительны.

Майор прибыл в местное УВД, показал служебное удостоверение и прошел в отдел кадров. Народ толпится перед дверью к начальнику. У заместителя – никого. Решил обратиться к заместителю. Потянул на себя дверь и вошел в кабинет через узкий тамбур.

За широким столом сидел офицер в форме армейского образца. Подполковник внутренней службы.

Лушников доложил, что прибыл в отпуск, что в прошлый свой приезд просил о приеме на службу переводом, и что рапорт по месту службы и здесь, в области, согласован. Вынул необходимые документы, паспорт, удостоверение, выписку из личного дела, послужной список, и протянул.

Подполковник принял их, указал на стул и стал читать. Лушников сел.

– Где остановились? – спросил подполковник.

– У отца. Жильем обеспечен…

Назвал адрес.

Подполковник записал в блокнот и произнес:

– Есть вакансия, соразмерная с вашей должностью и званием. Пойдете? В вашем же районе… Это ведь так хорошо, когда работа рядом. Я, например, через весь город езжу. Устал. Надоело.

Проговорил, как лучшему другу, и откинулся на спинку кресла.

Лушников согласился. Прямо сейчас туда и поедет.

– Тогда сделаем резолюцию.

Подполковник придвинул к себе исписанный рапорт и наложил свежую резолюцию. Конкретную, по существу дела. Не оставляя простора для маневра и чиновничьего произвола.

«Тов. Гаевой А.И.! Полагаю, на должность начальника отделения УР в соответствии с вакансией».

И размашисто расписался.