– Значит, не надо было эсэсовца взрывать, так получается? – спросил я. Очень уж меня этот вопрос волновал.

– Я такого не говорил! – выставил он вперед ладони. – Как можно такое подумать даже?! Я же понимаю, что, не случись этого, фашисты другое придумали бы. А представляете, как бойцам нашим это дух подняло? Получается, даже на захваченной территории люди борются! Не сдались! Да встреть я того, кто это сделал, в ноги поклонился бы!

Нет, земных поклонов мне не надо, не стоит оно того. Не для почестей ведь делали. Так что потихонечку разговор скомкал и пошел командирить: нагонять страху на часовых и снимать пробу с кулешей. А то без контроля людям свойственно расслабляться, по себе знаю.

* * *

День прошел как-то незаметно. Вроде и не делал ничего особенного, а время улетело. То в одно место сходил, то в другое, переговорили с одним, с другим – а уже и темнеть начало. Вылез на берег, потягиваясь, Никанорыч. Я с Базановым посоветовался, и он оказался за то, чтобы старика к нам пригласить. Видать, тоже впечатлился вчера суровым нагоняем.

Так что я дождался, пока капитан поест неспешно, запьет кулеш чайком, закурит трубочку. Вот только после этого и подсел с наветренной стороны, чтобы не дышать дедовым самосадом, очень уж он у него ядреный, глаза щиплет.

– Разговор есть, Павел Никанорович, – со всем вежеством обращаюсь я к нему. Вот примерно так, как если бы я с тестем по пьяни подрался, глаз ему подбил, а наутро пришел в долг просить.

– Ну, говори, чего надо, – буркнул Закуска. Не может, видать, простить, что я его вчера как пацана отчитывал, да так, что даже последнего слова сказать не дал.

– А вот чем вы, к примеру, собираетесь заниматься после того, как мы расстанемся? – не обращая внимания, продолжаю я стелиться перед ним.

– Пойду в церкву, свечку поставлю, что с таким хамьем расстались наконец-то, – не прекращает бурчать Никанорыч.

– А после этого?

– Вдову себе найду, лягу с ней на печку и буду за жопу держаться! Что пристал?! – взвился капитан. – Тебе какое дело?

– Да хотел вот предложить должность старшины у нас в отряде, – пытаясь не улыбнуться, ответил я, – но, наверное, не буду: вдовья задница все же слаще получается.

– А ну подожди! – не веря своим ушам, перебил меня Никанорыч. – Не брешешь?

– Собаки брешут, – дал я ему ответочку. – А я – командир Красной армии, предлагаю вам, товарищ Закусин, должность старшины партизанского отряда «Победа», чтобы и вы могли внести свой вклад в борьбу с врагами. Или все же на печку?

Самосад в трубочке у капитана давно прогорел, так что попытка затянуться поглубже закончилась ничем. Он начал выбивать ее о ствол дерева, на котором сидел. Думает, значит. Цену себе набивает.

– Только вот что я скажу, – начал ставить условия Никанорыч. – Ко мне не лезть! Хоть командиру, хоть кому. Я в жизни копейки чужой не взял, но и разбазаривать не давал! Договор? – И протянул мне руку.

– Договор, – сказал я и скрепил наши слова рукопожатием. – Товарищи! – Тут я встал, а капитан – за мной. – Хочу представить вам старшину нашего отряда Павла Никаноровича Закусина. Он себя уже проявил как человек ответственный и рачительный. – Тут кто-то, по-моему, Енот, довольно громко крякнул, от восторга, наверное. – Так что за наше хозяйство я спокоен.

* * *

А дальше все пошло по плану: маскировочку свернули, на борт погрузились – и вперед. Капитан даже песню какую-то замурлыкал, наверное, представлял уже, как в каптерке сидеть будет и сурово спрашивать за каждую пуговицу и портянку. Пусть порадуется дед. Он же сам мне рассказывал, что родни никакой, один живет. Катерок, как пить дать, рано или поздно немцы бы прикарманили, его – на берег. Скис бы старик, загнулся бы от холода и голода.

Я незаметно для себя закемарил, даже сон приснился. Хороший, наверное, потому что не запомнил. Это гадость всякая долго в голове живет. Но проснулся от поганого какого-то предчувствия. Вот ничего не произошло еще, а кажется, что вот-вот случится.

Вылез наверх. Капитан наш рулил себе потихонечку, даже звук мотора в ночной тишине не очень тарахтел. И я успел подумать, что чуйка напрасно сработала, то ли от неудобного положения тела, то ли от немного спертого воздуха. Но тут откуда-то нам наперерез помчалась лодка с мотором, освещая себе путь хоть и маломощным, но все же прожектором.

Никанорыч было дернулся, но я успел его остановить.

– Не спеши, попробую сейчас так им по ушам поездить. Поближе их подпустим, а ты, если что, по моей команде дави их.

Капитан кивнул, соглашаясь, а я быстро натянул немецкую шинельку с фельдфебельскими погонами и начал ждать непрошеных гостей. Недолго скучал, с минуту. Лодка встала чуть не вплотную к борту, ближе к носу. Ага, трое сидят, пулемет есть, но ленивые, собаки, даже не расчехлили. Ну и хорошо, я не против такого.

– Заглушить двигатель, подготовиться к проверке документов! – рявкнул кто-то снизу. Ничего не вижу – ни лиц, ни погон.

– Э-э-эй, н-нам б-бы н-не глу-у-у-шить, – включил я заику, чтобы по акценту не спалили. – У нас, камрады, он потом просто не заведется.

Пока подходили борт к борту и говорили, снег усилился, повалил хлопьями.

– Куда это вы среди ночи собрались? – раздался противный настойчивый голос.

– На рыбалку, – ляпнул я, вспомнив назначение катерка.

– В такую погоду? Вы что, издеваетесь? – Снова этот же. Командир, небось.

– Так мы, как в старом анекдоте про охотников: с собой по три бутылки, ружей не брать, из автобуса не выходить.

На лодке заржали в три голоса.

– Из автобуса не… ха-ха-ха, – снова засмеялся старший. – Ну что же, камрады, удачной рыбалки.

Я только собирался облегченно вздохнуть, как проклятая фашистская гадина, все еще посмеиваясь, добавила:

– Но документики мы у вас проверим. Порядок надо соблюдать. А то вчера ночью чуть не упустили целую лодку с большевиками! – И скомандовал кому-то из своих: – Чуть ближе веслом подгреби…

– Ходу, Никанорыч! – крикнул я. – Дави их!

Глава 8

Задавить не получилось. Пока Закуска врубил полную, пока набрали ход, немцы начали первыми стрелять. Тут уж сразу вдарили наши пулеметы. По огневой мощи мы в разы превосходили фашистов, поэтому перестрелка сразу и закончилась. Немецкий катер прошили от носа до кормы несколько раз, снесли все с палубы.

– Прекратить огонь! – закричал майор, первым перепрыгивая через борт.

Никанорыч ловко подвел нас к фашистскому катеру, бойцы посыпались вслед за Базановым.