— Не твое дело, — огрызнулась она в ответ и прибавила с ядовитым сарказмом: — Знай я, что ты меня дожидаешься, честное слово, сбежала бы через окно в туалете! Чему обязана такой честью?

— Не изображай невинность, Анна. Что ты задумала?

— Можно яснее? Понятия не имею, в чем ты меня обвиняешь.

— Яснее? Хорошо. Зачем ты втираешься в доверие к моему племяннику... к моей семье? — угрожающим тоном прорычал он. — Решила настроить детей против Джессики?

— Втираюсь в доверие? — повторила Анна. Ярость засверкала в ее глазах, стройное тело напряглось, как перед схваткой. — Мы просто по-дружески болтали! И я не преследовала никаких низменных целей. Я не виновата в том, что детям не нравится твоя невеста!

Брови Адама сошлись на переносице.

— Тогда кто по-дружески держал моего племянника за руку? — со скептической издевкой поинтересовался он. Его голос дрожал от ненависти. — Люди говорят, мы с ним очень похожи.

— Ты возомнил, что, не имея возможности заполучить тебя, я решила развлечься с молодой копией? Да у вас чересчур раздутое мнение о собственных чарах, мистер Адам Дикон! — Неужели он серьезно? — не верилось ей. — Джейк — чуткий и добрый мальчик, в этом между вами нет никакого сходства. К твоему сведению, я не совратительница молоденьких мальчиков! А может, ты просто ревнуешь? — съязвила она.

— Джейк — юноша, не мальчик. Впечатлительный юноша, — заметил Адам, не спуская с Анны презрительного взгляда. Он намеренно проигнорировал ее насмешку.

— И что теперь? Если встречусь с ним в городе, переходить на другую сторону улицы, чтобы уберечь от своих губительных чар? — уничижающе спросила она. — Если в возрасте Джейка ты наделал идиотских ошибок, не думай, что он тоже... — Она осеклась на полуслове.

— Если тебя так интересовали мои личные дела, нужно было спросить у меня, а не подлизываться к Джейку.

— Я вовсе не подлизывалась к нему! Мне нравится Джейк. — Тоном она ясно дала понять, что ее расположение распространяется только на племянника, не на дядю. — Потом, вывод, который я сделала, напрашивается сам собой. Мужчина твоего возраста может быть не женат только по двум причинам: или он «голубой», кем ты не являешься...

— Какое облегчение! — сухо вставил Адам.

— Или, — продолжала Анна, — из-за пережитого в молодости потрясения он стал бояться длительных связей. Хотя есть еще третий вариант: он самовлюбленный и недалекий тип. Можно было бы отнести тебя к последнему варианту, но твои поступки говорят о том, что ты эмоционально скован. — Она воскликнула драматическим тоном: — Бедняжка Адам! Такая чувствительная натура! Полагаю, в тот критический момент тебя спас дедушка Джессики? Представляю, в кого бы ты превратился, не приди он на помощь: в лекаря со странностями — прямо как я! Общество лишилось бы одного из своих столпов.

Господи, какая же я стерва, мысленно простонала Анна. Между ними повисла кошмарная, пульсирующая пустота. Анна в страхе взглянула на Адама. Будь на его месте другой, она попросила бы прощения за свои жестокие слова, но увы...

— Удивительно, что при столь хамских замашках тебя до сих пор кто-нибудь не придушил. — Его ярость, спокойная и выверенная, пугала больше, чем если бы он метал громы и молнии. — Хватит выступать, Анна. Просто держись подальше от моей семьи. — Предупреждение было окрашено гневной горечью.

— Повторяю: не вини меня в том, что детям не нравится Джессика, — парировала Анна с вызывающей улыбкой. Чем скорее Адам поймет, что ему не удастся сломить ее упрямый дух, тем лучше!

— Спорное заявление, — ответил он. — Дети любят идти против правил.

— Только не тогда, когда эти правила устанавливают люди, которым на детей наплевать! — Его глаза потемнели от горечи, но Анна подавила сочувствие. Такой роскоши, как жалость к Адаму, она не может себе позволить.

Он неправильно воспринимал ситуацию, неужели это не очевидно? Дети явно не приводили Джессику в восторг.

— Адам, почему ты не признаешь, что не прав?

Адам медленно положил ладони на ее длинную шею; прикосновение было воздушным, он едва-едва дотрагивался до ее кожи. Но этого было достаточно, чтобы все ее клеточки затрепетали в предвкушении большего. От густого, горячего волнения закружилась голова. Она была потрясена силой напряжения, которое возникло в ней.

Она видела крошечные капельки влаги у него на лбу. Руки Адама опустились ей на спину, и он привлек ее вплотную к себе. Костыли со стуком упали на пол, но они оба были слишком поглощены происходящим, чтобы заметить это.

Тепло его дыхания, мускусный аромат его плоти сломили ее сопротивление. Первое касание его губ было почти неощутимым, он лишь нежно поцеловал уголок ее рта, а потом наконец завладел ее нижней губой. Протестующий вздох вырвался из глубин ее существа — ее возмутила не ласка, а волна ожидания, которая поднялась внутри нее в ответ на поцелуй. Анна видела, что невозможность противостоять соблазну измучила и Адама. Его тело содрогнулось, лицо исказила гримаса страдания.

— Адам, я...

Он подчинился безмолвной мольбе и со стоном впился в ее губы. Поцелуй был горячим, жадным. Перестав сдерживаться, Адам пил ее сладость так страстно, так неистово, что внутри нее все вибрировало от неописуемого наслаждения.

Но вскоре момент бездумного погружения в мир, чувственности прошел, и они отпрянули друг от друга. Адам поднял ее костыли; Анна стояла, опустив голову, не смея взглянуть на него. Она боялась увидеть на лице Адама слишком хорошо знакомое выражение отвращения и ненависти к себе, как бывало всегда после вспышек страсти.

Они целовались при свете дня, посреди города, их могли видеть десятки людей! Я сумасшедшая! — подумала Анна, потрясенная собственным поведением.

— С тобой все нормально?

Она вскинула голову.

— Нет, черт тебя подери! Все ненормально! — Глупый, глупый, зачем он спрашивает? Неужели не понимает, какое страдание причиняет ей одно только его присутствие рядом?

Он взлохматил свои светлые волосы.

— Было бы проще, если бы ты солгала. Хотя бы один раз. — От его хриплого голоса мурашки побежали вниз по ее ногам до розовых ноготков. Мрачная ухмылка на его лице сменилась иронической. Как она любила его улыбку — она любила его!

— Я — живое воплощение честности.

— Хромает ваша честность. — К ее неудовольствию, Адам обрел самообладание быстрее, чем она ожидала.

Анна кивнула. Ей хотелось расплакаться, но она мужественно держалась.

— Уходи, — устало взмолилась она. — Читай нотации своей невесте, не мне; она вела себя не слишком вежливо. Или ты не заметил? — Джессика Талбот оказалась первоклассной стервой, но Адам, кажется, закрывал на это глаза.

— Наоборот, при данных обстоятельствах она была крайне сдержанна.

— Каких таких обстоятельствах? — неохотно поинтересовалась она, подозревая, что ей не понравится его ответ.