В дверь позвонили.

— Здравствуй, Стефани.

Вид Роберта Уокера поверг ее в шок. Он выглядел ужасно: мертвенно-бледное лицо с лоснящейся от пота кожей, грязные жирные волосы, под красивыми глазами большие мешки. Его черный костюм был в беспорядке и очень сильно помят, вокруг воротничка светло-голубой рубашки виднелась темная полоска на узле галстука золотистого цвета — того, что она сама ему покупала, — в тех местах, где его завязывали и поправляли, были заметны следы от грязных пальцев. Когда он проходил мимо нее, она уловила запах пота. И это поразило ее более всего: Роберт был не просто брезглив, он был патологически чистоплотен.

Стефани закрыла за ним дверь и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, — сильное сердцебиение не должно было выдать охватившего ее сильного волнения, — и затем проследовала в гостиную. Стоя посередине комнаты, Роберт смотрел на рождественские подарки, принесенные им в прошлый вторник, которые до сих пор продолжали оставаться нетронутыми.

— Рад видеть тебя, — произнес он безразличным тоном.

Стефани кивнула, не зная, что сказать в ответ. Наконец, вспомнив о старом надежном способе, предложила:

— Может быть, чаю?

— Чай. Да, это было бы замечательно. Спасибо.

Стефани исчезла на кухне; Роберт занял свое обычное место в дверном проеме, прислонясь к косяку, и, скрестив на груди руки, стал за ней наблюдать. Ей показалось, что ему с большим трудом удается удерживать свое тело в вертикальном положении.

— Ты вернулась сегодня утром? — наконец спросил он.

— Пару часов назад, — коротко ответила она.

— Мне жаль, что я не смог встретить тебя… Знаешь, я не проверял почту, мне было не до того.

— Я все прекрасно понимаю.

— Хорошо долетела?

— Да. Был длительный перелет: я летела через Париж, а это было не совсем приятно. Не люблю летать с пересадкой. Правда, в первом классе есть возможность немного поспать. Это здорово помогло.

— Хорошо.

Стефани достала чашку для себя и кружку для Роберта — он предпочитал пить из кружек, — затем вспомнила, что кроме низкокалорийного молока, которое он ненавидел, к чаю у нее ничего нет; но в данный момент выбора у него не было. Открыв холодильник, она продолжала краешком глаза наблюдать за Робертом. Затем спросила:

— Как прошла церемония? Было много народа?

— Да, — ответил Роберт, и Стефани услышала, как задрожал его голос. — Я был удивлен, что пришло так много людей. Просто потрясен. Думаю, Джимми это тоже бы удивило. За жизнь он приобрел немало врагов, но друзей оказалось значительно больше. Сегодня все собрались вместе. — Его голос вновь задрожал, и она увидела, что он роется в кармане в поисках носового платка.

Чайник закипел, и она занялась приготовлением чая, сознательно не поворачиваясь к нему лицом, — не хотела видеть его слез. С той минуты, как Стефани решила вернуться в Ирландию, она неоднократно пыталась мысленно представить момент встречи с Робертом. Она даже репетировала свою речь: сначала на Лонг-Айленде, затем в самолете на Париж и во время короткого перелета в Дублин. Она постарается быть спокойной, сдержанной и невозмутимой настолько, насколько позволит ситуация. Не будет никаких взаимных обвинений. Им — ей и Роберту — необходимо принять решение, поэтому все, о чем они буду говорить, будет касаться только реально возможных способов выхода из ситуации. Таким был ее план. Но с того самого момента, как она увидела его стоящим на пороге своего дома — измученного и изможденного, — она почувствовала, как внутри что-то изменилось. И сейчас, слушая, как он пытается успокоиться, она поняла, что ее тщательно продуманный план разлетается на кусочки. И неожиданно — необъяснимо для нее самой — она ощутила вину за то, что была с ним так жестока.

— Чай готов.

Он уже почти успокоился, и, повернувшись, она протянула ему кружку, из которой поднимался пар.

— Я положила два кусочка сахара.

— Извини, — чуть слышно проговорил он. — Последние дни были для меня достаточно напряженными, я почти не спал. — Он проследовал за ней в гостиную и, заняв свое обычное место на диване, посмотрел на нее.

Стефани приготовила себе еще одну чашку лакричного чая. Обхватив чашку ладонями, она пила чай маленькими глотками.

— Расскажи мне, как это случилось, — попросила она. Собственная ситуация, безусловно, волновала ее больше, но она понимала, что сейчас ему было необходимо с кем-то поговорить. Пытаясь скрыть кривую усмешку, она поднесла чашку к губам. Приблизительно так начинался их роман восемнадцать месяцев назад. В начале их отношений Роберту было необходимо — очень важно, — чтобы рядом находился тот, с кем он мог поговорить, с кем мог поделиться своими проблемами. Кейти он больше не интересовал. Во всяком случае, в этом он пытался убедить Стефани, сказав, что жену не интересуют ни его дела, ни он сам, потому что она занимается воспитанием детей и ведет домашнее хозяйство.

Прежде чем начать рассказывать, Роберт помолчал, как будто собираясь с мыслями.

— Мне позвонили в Рождество… почти сразу после тебя, и сообщили, что Джимми Морана забрали в больницу с подозрением на сердечный приступ. Я сразу же к нему поехал. О, Стефани, он выглядел просто ужасно… — Роберт глубоко вздохнул и сделал глоток чая. — Он мне сказал, что сначала не обратил на боль внимания, решив, что она вызвана обычным несварением желудка. Он был занят приготовлением индейки для рождественского обеда и все переживал, что не успел ее приготовить. Когда боль переместилась в левую сторону груди и руку, он понял, что дело обстоит гораздо серьезнее, и начал звонить 999. Из-за того, что это случилось в Рождество, прошло много времени, прежде чем за ним приехала «скорая помощь».

Роберт сделал еще один маленький глоток. Его взгляд бессмысленно блуждал по комнате. Глядя на него, Стефани понимала, что мысленно он сейчас находится совершенно в другом месте и что для него события минувшей среды оживают вновь.

— Его положили в палату и оставили одного. Он как-то сразу постарел, у него был такой ужасный вид. Увидев его, я сразу понял, что он не выкарабкается. Мне показалось, что он сдался, как будто в нем погасла искра. Оказалось, что он пытался дозвониться до жены, но она не отвечала. Не отвечал телефон и его подружки Френсис. Он попросил меня дозвониться до жены. Она ответила на мой звонок, но сказала, что в больницу к Джимми не придет. Она сказала, что с ним все кончено, сказала, что устала от его лжи, от его бесконечных связей. Представляешь, она не поверила, когда я сообщил ей о том, что Джимми находится в больнице, — была уверена, что это одна из его очередных шуток.

Роберт замолчал. Стефани видела, что воспоминания того дня даются ему нелегко. Она вновь заметила слезы на его глазах.

— Тогда я позвонил Френсис, — голос его сорвался, и он продолжил почти шепотом. — Она также отказалась прийти. Дело в том, что они с Джимми накануне крепко поссорились, и она его выгнала. Мне показалось, что она мне тоже не поверила, решив, что это какая-то уловка или шутка. Я думаю, что подобное обращение с людьми доставляло ему удовольствие.