— Тогда ты остался у него? — спросила Стефани.

— Я провел с ним весь день и остался на ночь, пока… пока он не умер. Он умер. — Роберт замолчал, его лицо стало мокрым от слез, которые катились и катились по щекам, но он, казалось, этого не замечал. — Он сжал мою руку, а затем… — Неожиданно для Стефани он зарыдал.

— Мне жаль, Роберт. Мне очень жаль. — Стефани понадобилось огромное усилие воли, чтобы не броситься его успокаивать. Ей ужасно хотелось подойти к нему, обхватить его плечи руками и успокоить. Но она знала, что это будет новой, очередной ошибкой. — Я знаю, что вы с Джимми были очень близки.

Стефани неожиданно для себя поняла, почему смерть Джимми так сильно повлияла на Роберта. Несмотря на то, что у Роберта было три брата, все они жили за границей, не поддерживая между собой отношений. Его родители развелись, когда Роберту было четырнадцать, и он, в отличие от братьев, остался с матерью. Он очень редко упоминал об отце, который умер пятнадцать лет назад, но в его словах всегда слышались горечь и сожаление. Джимми Моран стал для Роберта не просто наставником, другом, но и, в определенном смысле, отцом.

— Стефани, он умер один, — произнес Роберт тихо.

— Не один. Ты был вместе с ним.

— Но его жена… его люб… его подружка… они должны были быть рядом с ним. Кто-то более… более близкий ему, чем я. Тот, кто любил его.

— Но ведь ты любил его, Роберт, — без тени сомнения сказала Стефани. — Как ты думаешь, почему он позвонил тебе, когда его увезли в больницу? Да потому что ты занимал в его жизни такое же важное место, как и он в твоей.

— Да, ты права. — Роберт кивнул, соглашаясь. — Спасибо тебе за эти слова. — Он допил чай одним большим глотком и поставил кружку на пол. — Извини, я немного не в себе. За это время столько всего произошло. Начиная с той встречи здесь, во вторник… затем я, как безумный, повсюду искал тебя… твой звонок в среду, смерть Джимми… пришлось пережить эмоционально тяжелый период.

— Я все это хорошо понимаю. Да и само Рождество приходится на довольно непростое время года.

Он попытался улыбнуться.

— Знаешь, были моменты, когда я думал, что у меня самого вот-вот случится сердечный приступ. — Он приложил ладонь правой руки к груди. — Думаю, это были последствия стресса.

— Мне кажется, тебе следует проверить сердце, так… на всякий случай, — немедленно отреагировав на его слова, предложила Стефани и сразу же замолчала, понимая, что берет на себя ответственность.

— Я обязательно сделаю. Обещаю. Джимми было всего лишь пятьдесят два — на десять лет старше меня.

— Джимми вел совершено другой, чем ты, образ жизни, — заметила Стефани.

— Я так не думаю, — быстро ответил Роберт.

— Но он курил.

— Согласен, а еще употреблял жирную пищу, — добавил он.

— И пил, — напомнила ему Стефани, — намного больше тебя.

— Да, это тоже нельзя отрицать. Я теперь ужасно сожалею, что нам так и не удалось пообедать перед Рождеством в том ресторанчике, о котором я тебе говорил. Вместо этого мы с ним выпили в баре за углом. Кстати, помнишь, именно ты порекомендовала мне этот бар? Это была наша с ним последняя встреча, перед тем… перед тем, как я увидел его на Рождество в больнице.

— По меньшей мере, у тебя был еще один шанс увидеть его.

— Да, я очень этому рад, — сказал Роберт, кивнув головой в знак согласия.

— Может быть, хочешь еще чаю? — спросила Стефани, нарушая затянувшееся молчание.

— Да, спасибо. — Он поднял кружку с пола, протянул ее Стефани, затем, откинувшись на подушки дивана, закрыл глаза.

Стефани вернулась на кухню. Она не знала, что делать: позволить ему и дальше рассказывать о своих чувствах к Джимми или все же начать разговор о том, ради чего она его сюда пригласила: о ее беременности? Но ей хотелось, чтобы во время их разговора его голова не была забита посторонними мыслями. Видя его эмоциональное состояние, она решила, что неразумно начинать разговор сейчас. Наполнив чайник водой, она громко сказала:

— Мне кажется, жизнь Джимми состояла из постоянных стрессов; я абсолютно уверена, что он не занимался спортом. — Он признавал, по ее мнению, только один вид спорта — горизонтальный. Но вслух она этого, конечно, не сказала. Ей показалось, что Роберт что-то ответил, но она не расслышала и продолжила дальше: — Проблема с Анжелой и Френсис, думаю, здорово на него повлияла, а маячивший на горизонте развод еще больше усугубил и без того непростую ситуацию.

Ответа не последовало.

Стефани заглянула в гостиную. Сидя на диване боком, Роберт спал, положив голову на плечо. Оставив чайник на кухонном столе, Стефани вернулась в гостиную и села в кресло. Она сидела и смотрела на Роберта. Даже сну не удалось разгладить жесткие линии под глазами и в уголках рта; она видела, как беспокойно блуждают под веками глаза. Какие сны продолжат преследовать его?

В памяти стали всплывать события последних нескольких дней. Начиная с того момента, когда Кейти Уокер появилась у нее дома и дала ей пощечину, все вокруг завертелось и, казалось, перестало поддаваться контролю. И хотя прошло всего два часа после ее возвращения, поездка в Нью-Йорк стала расплываться; ей даже показалось, что она никуда и не уезжала. Она с беспокойством подумала о Роберте — он в любую минуту может потерять равновесие; она понимала, что это вызвано событиями последних дней, недостатком сна и, возможно, полным отсутствием еды.

Мелькнувшая за окном тень ее испугала. Стефани догадалась, что это была ее беспокойная соседка миссис Мур, живущая в доме напротив. Она страшно любила заглядывать в чужие окна. Стефани попыталась представить увиденную глазами соседки сцену: женщина, свернувшаяся в кресле, и дремлющий на диване мужчина.

В этом, безусловно, скрывалась определенная ирония: она довольно часто рисовала в своем воображении сцену, напоминающую эту. Она относилась к будущему: Роберт ушел от жены, и они живут вместе. Он приходит с работы, садится в кресло и дремлет, пока она на кухне готовит ужин. В ее мечтах дом был теплым и гостеприимным, в нем всегда пахло свежеиспеченным хлебом и жареным мясом. Тихо звучит что-то нежное — Девид Аркенстон или, может быть, Янни. Они ужинают, и он ей рассказывает о том, как прошел день, она, в свою очередь, делится с ним своими новостями. Они идут наверх, принимают ванну, а затем ложатся в постель… и засыпают в объятиях друг друга.

В реальности все оказалось иначе: привычный запах ее дома отравлен запахом нечистоты и легкой горечи увядших цветов. В нем не звучит музыка, гнетущую тишину не нарушают даже соседи.

Наклонившись вперед, она уперлась локтями в колени и, поддерживая подбородок кулаками, стала пристально всматриваться в лицо Роберта. Он выглядел постаревшим и уставшим; он выглядел измученным. Если он будет продолжать так ужасно много работать, — умрет лет через десять. Как Джимми. Ей этого не хотелось. На прошлой неделе она его выгнала, позволила вернуться к жене. Но это не означало, что она перестала его любить.